— Бесплатно — это хорошая цена, — согласился Шу. — Все равно тебе понадобятся и пища, и кров… — Он перевел взгляд с молодого ташека на мастера Дена, однако тот ни единым намеком не выразил своего отношения к происходящему. — Ну хорошо, оставайся, — наконец принял решение купец, — но если ты заставишь меня об этом пожалеть, я тут же тебя выгоню — даже если придется бросить тебя в пустыне.
Молодой конюх расплылся в улыбке.
— Да, господин! — коротко согласился он и, поклонившись, побежал к конюшне.
Льешо с огромным удовольствием оставил бы обоих молодых людей прямо здесь, его радовало, что они хотя бы на некоторое время избавляются от Харлола. Сам собой вставал вопрос: почему же все-таки император не выгнал человека, пытавшегося его убить?
И тут Шу направил гнев в странное русло: с головы напавшего ташека он перенес его на Льешо.
— Я вполне способен сам защитить своих гостей от всяких выскочек!
В голосе Шу звучал ледяной холод. Льешо сумел расслышать тот самый скрытый упрек, который, окажись он высказанным вслух, тут же разрушил бы инкогнито обоих. Адара могли бы защитить и другие. Он представлял для Фибии слишком большую ценность, чтобы рисковать его жизнью в уличной драке.
— Мой дорогой господин. — Юноша поклонился чрезвычайно формально, как и должен был поклониться купцу тот, кто обучен хорошим манерам, — без особого уважения, но соблюдая все приличия. — Не забудьте, пожалуйста, что жизнь ваша стоит куда дороже, чем те телохранители, которые получают зарплату за вашу защиту. Давайте выполнять свою работу, поскольку репутация нуждается в том, чтобы ее постоянно поддерживали.
Шу увидел в глазах юноши страх — он боялся потерять императора Шана в глупой площадной схватке.
— Не так уж был силен противник, — с улыбкой оправдался он, хотя все-таки пообещал: — Твоим советом я обязательно воспользуюсь в будущем.
Толпа рассеялась, не обращая больше внимания ни на купца, ни на его молодого охранника. Никто, разумеется, не заметил, как сузились глаза старшего из собеседников, когда он очень тихо — так, чтобы никто из посторонних не услышал, — добавил:
— Если бы ты вступил с ним в борьбу, непременно погиб бы. Этого я позволить никак не мог.
Действительно, погонщик-ташек оказался очень сильным бойцом.
— Все равно рано или поздно вам придется позволить мне жить своим умом — или умереть, — дерзко возразил Льешо.
Оба прекрасно понимали, что так оно и есть, однако Шу не мог скрыть нежелания признать очевидное. Льешо кивнул, показывая, что понимает сомнения императора.
