Алай чёрной тенью проскользнул в зал. Он сразу же увидел источник зелёного сияния — магические огни освещали две из множества необъятных колонн, ряды которых уходили вдаль. У ближайшей колонны, прямо на полу валялись исписанные листки бумаги, какие-то книги, ощетинившиеся множеством закладок, свитки, перевязанные разноцветными ленточками, и разложенные на несколько аккуратных кучек светящиеся камни. Чуть дальше был расстелен спальный мешок, такой большой, что в нём могли бы поместиться двое алаев. Хотя нет, алаи никогда не пользовались спальными мешками. Так поступали только некоторые из людей-рабов. Когда-то Анар, как и многие другие в Руале, считал, что делали они это потому, что до того как стать рабами у алаев, жили в норах, как звери. И теперь, приобщившись к культуре высокоразвитого кошачества, они всё равно находили уют только в таких вот рукотворных спальных пещерках. Разумеется, люди в этом не признавались и о позорном прошлом своей расы умалчивали. Алаи, впрочем, это тоже не обсуждали — что бы ни было в минувших веках, оно теперь было под запретом. Как и всё, что касалось мира за пределами руалских стен. Все свои умозаключения Анар мог строить, исходя из случайно услышанных фраз, презрительно брошенных каким-нибудь его соплеменником нерадивому рабу, или в пылу мальчишеской ссоры. Он вспомнил: н'дашш ану — «сын землеройки», вот что означало это ругательство.
Глядя на двухместную постель, алай первым делом подумал о том, не использует ли полуэльф подземелье как место для тайных свиданий? Не с рабыней, нет, конечно, — для этого в его распоряжении вся поверхность, а со знатной алайской дамой… то-то он ведёт себя слишком уж спокойно… Но предположение было отметено сразу же, как слишком нелепое. Это только в его собственную, Анарову, «неправильную», как считает его мать, голову, может прийти такая мысль, а уж благородной алайке, которая могла бы, по его предположению, воспылать грешной страстью к полуэльфу, о подобном осквернении святыни и нарушении религиозных запретов и помыслить было бы страшно. Противно до дрожи в хвосте.
Рядом со спальным мешком, примерно в локте от пола, висел шарик белого магического огня. Анар поднёс к нему руку — огонёк оказался холодным на ощупь, видимо, тот, кому вздумалось проводить ночи в Запретном Подземелье, боялся ненароком обжечься спросонья. На блестящем чёрном меху спального мешка лежал тускло посверкивающий золотой браслет.
