Истребители | страница 3
Я молчал.
— Ведь в летном деле, как и во всяком другом, нужен талант? — осторожно спрашивала Валя.
— Призвание, талант!.. В авиации, знаешь ли, эти слова чаще всего повторяют задавали да лодыри. Человек, как появляется на свет, умеет только кричать да конечностями дрыгать. Если и дальше ему ничего не показывать, то он, как звереныш, будет всю жизнь есть да спать. А если с детства с ним заниматься, то можно любые задатки развить. Я имею в виду здорового ребенка, конечно. Все зависит от воспитания. Что посеешь, то и пожнешь…
— Это наши дома? — грустно спросила Валя.
Я спохватился, неловко вышло, кажется, у меня насчет ребенка.
Я поправил темно-синюю пилотку, разогнал складки под ремнем гимнастерки.
— День отдыха, а все почему-то по домам сидят, — заметила она.
— Могли уйти в город, как и мы с тобой. А потом, сейчас по распорядку — послеобеденный отдых.
Аллеи и площадки, в такое время обычно людные, были непривычно пусты.
Из замочной скважины нашей двери торчала бумажка, свернутая трубочкой. Пока я доставал ключ, Валя вынула записку.
— Наверно, тебе… Ну, так и есть! На, читай.
— Подожди, спешить некуда, — проговорил я, отпирая дверь. Видимо, в ту минуту я и не подозревал, как круто переменится вся моя жизнь.
Мы вошли. Жена быстро развязала сверток и надела шубу.
— Как хорошо, что мы купили ее теперь, разве зимой такую достанешь? — щебетала Валя.
Шуба в самом деле была очень на ней хороша. Я развернул записку, вслух прочел: «Срочно приди ко мне или позвони. Гугашин». Я сразу же узнал знакомую закорючку, — так расписывался только наш командир эскадрильи.
— Что там у тебя? — спросила Валя, не отходя от зеркала. — Может быть, Василий Васильевич приглашает нас в гости?
— Скорее всего, насчет лагерей.
Она напевала новую песенку про Катюшу, а я, сбросив гимнастерку, направился в ванную, как вдруг раздался резкий звонок телефона.
Я взял трубку. Валя стояла передо мной. Я видел ее спину и плечи, охваченные нежным, серебристо-пепельным мехом, и одновременно — ее смуглое, чистое лицо, отраженное в зеркале. А в трубке — голос командира эскадрильи: «Ты где пропадал, комиссар? Собирайся скорее: наша эскадрилья едет на войну. Через пятнадцать минут отправляемся на вокзал».
Я чуть было не выпалил: «Этим не шутят», но спохватился: действительно, шутки плохи! Командир эскадрильи произнес то, к чему, как мне казалось, я всегда был готов, как часовой, стоящий на посту. И я с тревожной радостью протянул: «Ну-у… А куда?» — «Не знаю. Собирайся быстрее. Машины уже выехали из гаража, буду г ждать около дома», — и Василий Васильевич повесил трубку.