Противоречивые чувства поднялись во мне.
Конечно, я всей душой желал скорейшего разгрома противника. День, когда он будет разбит окончательно, наголову, так, чтобы у него навсегда отпала охота посягать на границы миролюбивого народа, будет для меня одним из самых радостных. Но ТАСС сообщает, что «японские войска… отброшены к востоку от реки Халхин-Гол…» Отброшены… Можно думать, что это не полная, только половинчатая победа. Я вспомнил свой последний вылет, все, что испытал и пережил в нем. Как нагло, безжалостно штурмовали меня, едва живого, три японских истребителя, вставших в круг… А потом дикое ночное нападение японца с ножом… Нет, такого врага нужно проучить… Передо мной открывалась возможность поквитаться с ним, и это радовало.
— Так как же это понимать: конец конфликта или нет? — спросил я у товарищей, желая уточнить свои догадки.
— Да нет! — не задумываясь ответил Петя. — Вчера привезли раненых, я встретил знакомых, так они рассказывают, что японцы 7 июля начали новое неожиданное наступление. Нашим пришлось немного отступить. А здесь говорится только про бои до 5 числа. Так что, скорее всего, там снова война…
— Может, мы еще с тобой успеем? — спросил я Кирилла.
— Дожидайся! Пока нас отсюда выпустят, от японцев пшик останется. — Он сунул руку под матрац, но бутылку не достал — в дверях появилась Лида.
— А почему вы не в столовой? — Кирилл и Петя были нележачие больные.
Кирилл при виде Лиды весь преобразился. Резкие черты его калмыцкого лица обмякли, как бы расплылись, в глазах засверкали огоньки — он просиял. Вместе с тем он, как я понял, почему-то очень опасался, что Лида захлопнет дверь с обратной стороны, и поспешил позвать ее. Она нехотя вошла. Петя, опираясь на костыль, услужливо поставил перед ней стул.
— Что вам, товарищ больной, угодно? — суховато, но вежливо спросила Лида, и было ясно, что никакие разговоры с Кириллом ей не интересны, но служба есть служба, и она слушает.
— Мы на тебя в обиде! — решительно, как старой приятельнице, заявил Кирилл. — Почему ты редко к нам заходишь?
Она и виду не подала, что ей претит такая фамильярность. Улыбнулась.
— Здесь же все были выздоравливающие, а теперь появился новый больной, — она сделала движение в мою сторону. — Буду навещать вас почаще: ему еще нужна помощь.
— Тогда и я снова сделаюсь лежачим! — воскликнул Кирилл.
— Можете свое счастье пролежать, — лукаво погрозив ему пальчиком, Лида обратилась ко мне, ничем не выдав нашего давнишнего знакомства. — А вам, товарищ больной, обед разве еще не приносили?
