Шеф явно наслаждается своим красноречием. Он напыжился, как будто именно он заложил основы искусства подводного судоходства.
Командир, слушавший его некоторое время, проходит мимо и, забираясь в носовой люк, спрашивает:
— Профессор, неужели все, что вы рассказали — это правда?
Шеф тут же приходит в замешательство. Когда он начинает говорить снова, в его голосе чувствуется печаль:
— Старика волнует лишь, чтобы лодка была точно сбалансирована — ни литром больше, ни литром меньше…
Похоже, Шеф закончил свой доклад. Но видно, что он подыскивает подходящую финальную фразу.
— Черт! — наконец произносит он, — Дело в том, что мы выходим в море, чересчур нагруженные физикой…
— И химией.
— Да, и химией тоже. Которую мы не используем по-настоящему. На всякий случай скрестите пальцы, — добавляет шеф. — Если нам когда-нибудь и вправду потребуется ее использовать, то тогда придется обратиться и к психиатрии. А к этому время мы уже будем глубоко в заднице Господа!
Ему надо срочно идти по своим делам, и я не успел спросить, что же он хотел сказать этим.
За обедом Старик просто сияет. Никто не знает, что его так развеселило. Он даже шутит по-иному. Я не замечал прежде, чтобы он острил подобным образом. Последним приходит шеф.
— Ну, как обстоят дела, шеф? — довольным тоном, в котором, однако, что-то настораживает, интересуется командир.
— Все в порядке, господин каплей!
Командир радушно приглашает его присесть на край койки. Это подчеркнутое дружелюбие настораживает шефа. Он украдкой поочередно изучает лица всех присутствующих. Я догадываюсь, что должно произойти: проходя через пост управления, я заметил, как командир тайком сунул маленькую записку в руку дежурного по посту управления.
Через несколько минут по лодке раскатывается звон тревоги. Шефу нелегко подняться на ноги. На потолке начинают поворачиваться тяги, управляющие водозаборными клапанами. Тарелки начинают сползать по столу.
— Держитесь!
Шеф бросает на Старика испепеляющий взгляд, но ему не остается ничего другого, кроме как пробиваться на пост управления.
— Превосходно! Быстрый, как ласка! — смеется вдогонку ему Старик.
Переполох на посту управления укрепляет мое предчувствие, что это — не обычная учебная тревога. Скорее — учебная катастрофа.
Все, что было на столе, с грохотом и боем соскальзывает вперед. Я уже стою на тарелочных осколках.
Носовой крен лодки продолжает расти.
Второй вахтенный офицер вопросительно смотрит на командира. Но тот по-прежнему ведет себя, как будто происходящее его совершенно не касается.
