Командир откидывается назад. Я поднимаю голову от стола и вижу, как он поглаживает свою бороду тыльной стороной правой руки. Одновременно я замечаю, что его лицо передернулось от нервной судороги. Конечно же, это всего-навсего спектакль, он устраивает представление. Разыгрывая перед нами бесшабашность, он старается внушить нам свою твердость. И он отлично чувствует наше настроение. Он переигрывает, развлекает свою аудиторию, предоставляя ей возможность наблюдать за собой и строить на свой счет всевозможные догадки — лишь бы прогнать из нашей памяти неотступные кошмарные сцены, наполненные ужасом.
Но мертвый моряк не оставляет меня в покое. Он непрестанно распаляет в моем воображении образы катастрофы, окружавшей его. Это был первый погибший иностранный моряк, увиденный мной. С расстояния он выглядел так, будто он с комфортом расположился в своей лодочке, слегка запрокинув голову, чтобы лучше видеть небосвод, и так и будет грести в ней в свое удовольствие. Сгоревшие руки — наверно, в лодку его посадили другие люди. Он не смог бы забраться в нее сам, не имея рук. Совершенно ничего нельзя понять.
Выживших мы не встретили ни одного. Должно быть, их подобрал тральщик. Моряки, потерявшие корабль в составе конвоя, имеют хоть какой-то шанс на спасение. А другие? С кораблей-одиночек?
Командир снова за столом с расстеленными картами, занят вычислениями. Вскоре он отдает приказание обоим машинам — полный вперед.
Он встает из-за стола, выпрямляет спину, расправляет плечи, встряхивается как следует, почти минуту откашливаясь, прочищает горло, и пробует голос, перед тем, как произнести хоть слово:
— Я съем свою фуражку, если мы не идем одним курсом с конвоем. По-видимому, мы пропустили уйму радиосообщений, пока были в погружении, черт побери. Будем надеяться, что лодка, которая с ними в контакте, даст о себе знать. Либо кто-то другой, кто тоже напал на след.
И внезапно добавляет:
— Глубинная бомба — наименее точное оружие из всего существующего.
Шеф уставился на него. Старик, гордый произнесенной им речью, кивает с самодовольным видом. Все, кто был на посту управления, слышали его. Он сумел даже извлечь мораль из атаки корвета: «Глубинными бомбами результата не добьешься. Мы — тому подтверждение. Живое подтверждение».
Бертольда уже не один раз просят сообщить свои координаты. Мы ожидаем ответа с таким же нетерпением, с каким его ждут в Керневеле.
— Хм, — издает звук Старик, покусывая несколько волосков в своей бороде. И снова. — Хм!
