Не сразу, но пришло — пилоты заговорили: моя эскадрилья, мой полк, наша марка, честь… Я как командир полка, конечно, радовался таким словам. Они, я знал, основывались не на страхе наказания, а на сознательности коллектива, его высоком морально-боевом духе. И не случайно, должно быть, после инспекции наркома обороны наш истребительный полк получил отличную оценку по всем разделам учебно-боевой и политической подготовки. Занял, завоевал в Красной Армии первое место и был отмечен переходящим Красным знаменем Военного совета нашей 2-й Отдельной Краснознаменной армии!
За достигнутые успехи мне передали тогда 150000 рублей — для награждения личного состава полка. Сумма немалая. Посовещавшись, решили с комиссаром каждому летчику купить наручные золотые часы марки ЗИФ, а техникам самолетов — такие же, но серебряные. Командиры эскадрилий были отмечены наркомом обороны армии по-особому: каждому вручили мотоцикл с коляской. А мне — легковой автомобиль отечественного производства М-1. Так что слово свое, которое давал женскому коллективу городка, — помочь с транспортом, — я, можно сказать, сдержал.
А вскоре пришел приказ о назначении меня командиром дивизии. Стоит ли говорить, с какой грустью оставлял я родной полк! Пилоты, провожая, подарили мне ; сухую ветку багульника. Есть в сибирских лесах удиви-; тельный такой кустарник. Бьют его морозы, заносят снегом седые метели, и беспомощно тянет он к холодному небу свои прутья-веточки. Но стоит только взять из-под снега ветку багульника и поставить ее в комнатную в воду, как багульник начинает оживать: постепенно надуваются на ветках почки, потом почки лопаются, и через неделю-другую на голых безлистых прутьях появляются нежные розовые цветы.
Я люблю багульник. Люблю эту неумирающую жизнь и чувствую себя растроганным этой готовностью отвечать нежным цветом на тепло и ласку…
Но вот и дивизия. Если когда принимал авиаполк, меня немало смущали мое невысокое звание и мой возраст, то в новом положении это несоответствие, казалось, превратится в самое настоящее препятствие. В самом деле, исполнилось мне тогда только 28 лет. Очередное воинское звание хотя и присвоили, ио должности командира дивизии оно, конечно же, не соответствовало, так что оказался я опять в затруднительном положении. Все мои помощники и заместители были намного старше меня во всех отношениях — и рангами и возрастом. Комиссар дивизии по тогдашнему времени носил ромб, начальник политотдела — четыре шпалы, а у меня же на петлицах была одна-единственная шпала. Так что, когда кто-нибудь из них входил ко мне в кабинет — я вскакивал (младший по званию приветствует старших — срабатывало механически). Нужно отдать должное моим политработникам: они старались сглаживать эту разницу, что им, надо сказать, вполне удавалось. К тому же работа, учебно-боевые полеты скоро захватили меня полностью, и проблема войсковых старшинств отошла на второй план.
