— Не ори! Духи услышат.
— Да хрен на них. Пусть слушают.
— Хочешь быть «двухсотым»? Пожалуйста! Но без нас. Иди. Там духи ждут.
— Хватит звиздеть. Надо уходить.
— Правильно.
— Быстро уходить.
— А если засада?
— Будем биться, а что делать?
— Радиостанция у кого есть?
— У меня, — из темноты выступил боец с большой радиостанцией за плечами. Почему он ее не скинул во время «кросса» — неизвестно.
— Вызывай наших, — по голосу похоже, что говорил комбат первого батальона.
Радист забубнил в телефонную гарнитуру. Через минут пять ответили. Радист протянул кому-то гарнитуру, и уже тот заговорил. Все оживились.
— «Сопка-25», я — « Уран-5»! Как меня слышите? Я вас тоже хорошо. Где мы? — и из темноты он спросил у нас:
— А где мы, мужики?
— На юго-восточном конце площади. Метров триста до моста. Спроси, готовы ли они нас поддержать огнем, если при прорыве духи обстреляют.
— Алло, «Сопка»! Мы на юго-востоке площади, примерно до моста метров триста! Если будем форсировать — поддержите нас огнем! Как вас там нет? А где вы? А мы как же? Понял. Пробиваться к старому КП бригады. И это все? Что? Кого ранило? А где он? А Сан Саныч? — комбат нарушал все мыслимые правила радиообмена, но всем было глубоко наплевать на это. Кому не нравится — приходи арестовывай. Все внимательно следили за переговорами.
— Так что делать? Это я сам тебе могу посоветовать. Куда вы едете? Вас преследуют? Много наших «коробочек» пожгли? Сколько? Ни хрена себе! А что делать-то будем? Да, я понял, что к старому КП подтягиваться. А мудаку Ролину доложили? Ну и что он сказал по поводу подкрепления? Ничего? Скотина! Все. Отбой. Конец связи.
— Ну, что там?
— Да говори, не тяни кота за хвост.
— Тихо. Не мешайте. Пусть говорит.
— Так вот, мужики, — было слышно, что тяжело говорить ему, — первое — Бахеля ранило…
— Как ранило?
— Он жив?
— Куда ранило?
— Где он? — послышались встревоженные возгласы.
— Не перебивайте, дайте я расскажу, а потом уже и спрашивайте!
— Не томи, рассказывай!
— Бахеля ранило в ногу, в бедро. Ранение тяжелое.
— Жить-то будет?
— Да заткнись ты, мудак! — послышался раздраженный окрик.
— Не ори. Сам мудак.
— Сейчас подойду и башку твою тупую вскрою. Заткнись, скотина!
— Сам скотина! — в темноте не было видно спорщиков. Луна и взлетающие в отдалении осветительные ракеты отбрасывали только неясные, неверные, ломкие тени.
— Бля, да вы уйметесь или нет?
— Сейчас встану и обоих успокою! — послышался голос командира первой роты второго батальона. Жив, значит, курилка!
