— Ребята, что вы, мне на днях будет двадцать один год. Я давно совершеннолетний и вполне взрослый.
— Девчата знакомые, наверное, сохнут по твоим ясным глазам, — прохрипел прокуренным голосом Голубев. — Эх, где моя молодость?
— Сизый, тебе тридцать девять лет, а ты из себя корчишь древнего старика, — ухмыльнулся я.
— Откуда к нам, Сергей, ты попал? — поинтересовался Острогин.
— Из резерва ТуркВо, три месяца сидел в учебном центре. Нас там триста лейтенантов было, на случай непредвиденных обстоятельств. Вот и сейчас кого-то во втором батальоне убили, я вместо него.
— Не повезло парню, — вздохнул Острогин. — Ну что ж, пойдем в бытовку, кинешь там свои вещи, койку Корнилова займешь, пока его нет. Все взводные и техник живут там, а ротный и замы, как «белая кость», в общежитии. Ночевать придется всего два дня, потом уходим в рейд.
***
— Товарищи офицеры! Разрешите войти, порядок навести? — поинтересовался заглянувший солдат.
— Чего тебе, Колесников? Какие проблемы? — удивился Острогин.
— Прибраться хочу. Помыть пол и протереть пыль.
— А ты что разве дневальный? По-моему, нет, — усомнился я. — Кто в наряде? Исаков, Алимов и Ташметов? Ну-ка, быстренько сюда Исакова!
В бытовку осторожно заглянул Исаков.
— Слюшаю.
— Дневальный, почему Колесо прибежал убираться в бытовке вместо тебя?
— Мне не полежено.
— Не понял, — приподнял удивленно брови Сергей. — Повтори!
— Не буду мыть пол. Ведро, тряпка — для женщин.
Острогин взял тряпку в руки, намочил в ведре, выжал и протер угол, потом протянул Исакову:
— Теперь твоя очередь!
— Нет, не буду! Я не женщина. Нет. Острогин ткнул тряпкой в грудь дневальному.
— Солдат, выполняй приказ наводить порядок! Я тебе приказываю! Товарищ солдат, я вам приказываю наводить порядок.
— Не буду, это дело русских, я не буду ничего делать.
— Ну, толстомордый, сам виноват, — воскликнул Острогин. — Сейчас у меня похудеешь, я с тебя спесь собью.
Сергей сделал подсечку и повалил на пол узбека, сунул в его руки тряпку и принялся тереть ими пол. Солдат вырвался и принялся брыкаться и отбиваться, громко визжа и сильно лягаясь ногами. Ведро опрокинулось, и вода разлилась по бытовой комнате.
— Наводи порядок, Исаков, — предложил я. — Тебе же лучше будет, все равно заставим выполнить приказ.
— Нэ буду, гады, сволочи, «анайнский джалян», пидо…
— Ах ты, мразь, — рявкнул Голубев и, схватив его за воротник, потянул по мокрому полу.
Солдат извернулся и ударил прапорщика ногой, свалил на пол и принялся душить. Мы схватили его за руки, за ноги и начали драить пол этим дневальным. Визги, хрипы, маты, вопли. Когда в бытовой комнате установился полный бедлам, скрутили ему руки за спину и повели в караульное помещение в камеру. Все его земляки собрались в коридоре и оживленно обсуждали происшедшее.
