Наконец жилища ткачей остались позади, и путники оказались на берегу Соны как раз в тот момент, когда первые розоватые лучи рассвета озарили восточный горизонт. В ноздри Тристану ударил едкий запах дыма. Небо за спиной его полыхало заревами от пожаров, поглощавших дома немногих оставшихся в Лионе роялистов. А прямо перед ним виднелась роща, о которой говорил Форли.
Внезапно до слуха Тристана донесся приветственный возглас сотен и сотен глоток. Он уловил издалека обрывки “Марсельезы” и голоса людей, нараспев перечислявших названия: Фридленд, Маренго, Аустерлиц… и другие победные сражения императора. Тристан понял, что Лион в руках генерала Камброна.
Мадлен Харкур в отчаянии закрыла ладонями лицо. Тристан инстинктивно протянул к ней руку, предлагая утешение, какое мог позволить себе в такой момент чужой человек.
– Если глаза меня не обманывают, то лошадь и экипаж Форли ожидают нас в этой роще, – проговорил он, пытаясь отвлечь внимание девушки оттого, что творилось в городе.
Мадлен отняла руки от лица и взглянула в направлении, куда указывал Тристан. В то же мгновение одинокая фигура отделилась от ствола одного из деревьев на другом берегу реки и помахала рукой. Тристан обратил внимание своей спутницы на это неожиданное явление:
– Это Форли! Черт бы его побрал, кого это он ведет? Неужели осла?
– Должно быть, он его где-то украл, – невольно улыбнулась Мадлен. – Вы были совершенно правы, мсье. Действительно, о вашем приятеле не следовало тревожиться. Но как же он присоединится к нам? Ведь здесь нет переправы!
– Он и не собирается переправляться. Наш путь лежит на север, к Парижу, а оттуда – в Кале. А Форли двинется на юг, в Тоскану.
– Значит, дальше мы направимся вдвоем? Тристан кивнул:
– Да, вдвоем.
Настороженные янтарные глаза Мадлен впились в его лицо. Тристан ответил ей не менее внимательным взглядом. И тут девушка внезапно пошатнулась, как ива под порывом ветра.
– Держитесь, Мэдди! – воскликнул англичанин, подхватывая ее за талию. С легкостью приподняв девушку над землей, он двинулся к зарослям, где их поджидал кабриолет.
– Мэдди, – повторила она, протирая глаза, как сонный ребенок. – Вы назвали меня Мэдди. Меня никто так не называл за последние пятнадцать лет. Меня вообще никто так не называл, кроме отца.
Тристан улыбнулся:
– Я и впредь буду вас так называть. Поскольку это имя во Франции малоизвестно, никто не поймет, обращаюсь я к девушке или к мальчику. – Тристан задул свечу и поставил фонарь под сиденье экипажа. – А вы, как это вам ни противно, должны будете впредь именовать меня “отец Тристан”. Иначе наш маскарад не сработает.
