Обнорский и Ильюхин именно на таком приеме именно такими вот стандартными возгласами друг друга и поприветствовали. Потом они одновременно разулыбались, а затем Обнорский чуть наклонился к уху полковника и шепнул:
– Выйдем на минутку.
Они вышли к воде (прием проходил на одной из государственных резиденций на Крестовском острове), и журналист таинственно спросил:
– Никого не заметил?
Ильюхин с легким раздражением пожал плечами:
– Сволочи много разной.
Полковник к имениннику относился уважительно, но некоторых из его гостей просто не переваривал, поскольку многое о них знал.
– Злой ты, – лицемерно вздохнул Обнорский. – Это сливки нашего общества… Да, так вот: среди этих сливок барражирует месье Гамерник.
Виталий Петрович с любопытством взглянул на журналиста:
– Да? Интересно… Но – не более чем интересно.
Однако Андрей выложил еще не все свои сюрпризы:
– Интересно другое… Товарищ Гамерник прибыл из столицы нашей Родины не один, а с приятелем. Я зацепил краем уха обрывок их разговора – похоже, что этот приятель мент. И такой сурьезный мент, не ниже полковника, судя по понтам и уверенной манере… Помнишь, я говорил тебе о связях Гамерника в центральном аппарате?
– А с чего ты взял, что они приятели?
Обнорский тонко улыбнулся:
– Ну, я же видел, как они общались… Почти интимно.
– Ладно, – нахмурился Виталий Петрович. – Глянем.
Нахмурился Ильюхин оттого, что снова кольнуло его нехорошее предчувствие. И оно не обмануло полковника.
Когда Виталий Петрович нашел среди гостей Гамерника, предчувствие переросло в тоску, потому что «приятелем» оказался тот самый похмельный губоповец, который присутствовал при первом разговоре о необходимости внедрения в структуру Юнгерова. Московский полковник тоже узнал Ильюхина и обрадовался, как ребенок. Он вообще пребывал в прекрасном расположении духа, так как до похмелья было еще далеко. Губоповец полез к Виталию Петровичу обниматься и тут же начал представлять его Гамернику:
– Это кореш мой питерский, наш, из уголовного розыска… Как раз нашу задачу общую тут непосредственно решает! Ну, ты понял!
И, подмигнув заговорщицки одновременно Ильюхину и Гамернику, москвич жизнерадостно заржал. Виталию Петровичу стало совсем не смешно. Гамерник, узнавший Ильюхина (и, видимо, вспомнивший их давний неприятный разговор, касавшийся, кстати, все того же Юнгерова), принужденно улыбнулся и попытался было одернуть своего приятеля:
– Что ты несешь? Какое «общее дело»?
Прозвучало это фальшиво. Губоповец искренне не понял, в чем, собственно, проблема:
