– Бедняжка. Как же тебя угораздило вляпаться в такую скверную историю? А как все красиво начиналось! Помнишь, малыш, какие ласковые и красивые слова ты мне шептала на ухо, рыдая на моей груди и размазывая тушь по щекам?! Ты говорила, что любишь меня, что хочешь покончить со своим куртизанским прошлым, выйти за меня замуж и родить парочку очаровательных детишек, которые не будут ни в чем нуждаться, потому что у папы и мамы к тому времени уже будет все, что необходимо для тихого семейного счастья. Роскошный дом на западном побережье, где-нибудь в пригороде Лос-Анджелеса, солидный счет в банке, прибыльный налаженный бизнес?! Выходит – обманывала?! Нехорошо, очень нехорошо. С близкими людьми так не поступают, солнышко…
– Я… Денис… Так получилось… Я не хотела! – почти закричала, рванувшись вперед, Катя, и мне пришлось еще раз ударить ее по щеке. Не очень сильно, а так, чтобы почувствовала и прониклась всей сложностью текущего момента. Пощечина в таких ситуациях действует гораздо эффективней, чем яростные угрозы порезать на куски или традиционный, подходящий для мужика, удар снизу в челюсть. Все-таки дама, как-никак.
– Если кто-то из вас попробует еще раз крикнуть, дабы привлечь внимание соседей или персонала, пеняйте на себя! Мне терять нечего, у меня и так три покойника на шее. – Борис, помахивающий зажатым в волосатой лапе «тридцать восьмым», был самовоплощение мести, и его грозное предупреждение получилось вполне доходчивым. Никто из наших «оппонентов» даже не пикнул.
– Да, не хотелось бы, чтобы нас отвлекали в такой щекотливый момент, как раздача долгов, – подтвердил я, не сводя глаз с Кати и блондина. Сейчас они выглядели не такими довольными, как пять минут назад, когда я стоял снаружи и, прислонившись ухом к двери номера, слушал издаваемые ими вопли блаженства.
– А знаешь, ты, падла, о чем я сейчас жалею больше всего? – я схватил блондина за волосы и запрокинул ему голову. – Не знаешь… Куда тебе, убогому. Ну, так я не гордый, сам отвечу. Я жалею о том, что не взял из дома ту простынь, на которой ты, пидорюга, оставил свои спуски!!! Сейчас бы я порвал ее на части и затолкал бы их, любовнички вы мои ненаглядные, в жадные ваши хавальники!!!… – Я сжал кулак и без замаха, но – от всей души засветил курьеру в нос. Что-то хрустнуло. Блондин взвыл было белугой, но, услышав недовольное кряхтенье Бориса и покосившись на черный вороненый ствол, тут же заткнулся. Я продолжал держать его за волосы.
