Борис направил свой «браунинг» на блондина, и он, как камчатский краб, стал на четвереньках пятиться в комнату, прямо по осколкам стекла, и не останавливался до тех пор, пока не уперся спиной в кровать. А когда он увидел меня, появившегося из-за широченной, как трехстворчатый шкаф, спины Бориса, его нижняя губа начала подрагивать, и создавалось ощущение, будто он сейчас расплачется. Катя тоже громко вскрикнула и еще глубже зарылась в одеяло.
Я подошел к кровати и наотмашь ударил Зайку ладонью по лицу. Между прочим, я впервые в жизни поднял руку на женщину, но – видит бог – отвесив этой твари звонкую пощечину, я не испытал ничего, кроме удовлетворения. Она заслужила ее сполна.
– Привет с того света, солнышко! – я титаническим усилием воли заставил себя улыбнуться как можно шире. – Ты думала, что я уже мертв, не правда ли? Что мой бездыханный, перепачканный запекшейся кровью труп сейчас валяется со свернутой шеей на дне сухого колодца неподалеку от Пскова? О, смею тебя заверить – ты глубоко заблуждаешься!.. Я жив, можно сказать – почти здоров и перелетел сюда, за океан, лишь за тем, чтобы окончательно прояснить ситуацию, а также раздать и получить накопившиеся за время нашей разлуки долги. Вдруг я случайно ошибся? И на самом деле не было никакого ограбления, никаких денег, никакого электрошокера, не было ударов ногами по голове? А вдруг я сам, случайно, ушел с бензозаправки, два часа шагал вдоль обочины шоссе, а затем, углубившись в лес на несколько километров от трассы Киев – Санкт-Петербург, поскользнулся на ровном месте, да так неудачно, что перелетел через метровую бетонную стену и рухнул на дно сухого колодца?!
Я перевел взгляд на копошащегося на полу курьера:
– А-а, и вы тоже здесь, мистер Пердунофф! Какая неожиданная и приятная встреча! Что ж, вас, вероятно, можно было бы поздравить с блестящей идеей, если бы не нелепая случайность, благодаря которой я сейчас стою перед вами, а не кормлю крыс в сырой темной яме глубиной в восемь метров. Какой облом! Вот что значит трусость и чистоплюйство. А ведь стоило вам всего лишь слегка унять дрожь в коленках, поднапрячься, взять еще один грех на душу, саданув меня хорошенько монтировочкой по затылку – и больше никаких проблем! Но теперь, увы, слишком поздно…
Блондин посмотрел на меня исподлобья, полным ненависти и лютой злобы взглядом, и мне это так не понравилось, что я уже собрался, не сходя с места, поучить его правилам хорошего тона, но меня опередил Борис. Он, не церемонясь, заехал курьеру ногой в ухо, причем настолько удачно, что бедняга сделал кувырок и растянулся плашмя, уткнувшись лицом в носок моего пыльного ботинка. Я, нагнулся, сгреб его за отвороты халата и рывком прислонил к спинке кровати. Катя гортанно взвыла, словно получившая пинка брехливая шавка, вздумавшая помочиться в неположенном месте. Я перевел взгляд на девчонку и укоризненно покачал головой:
