– Но теперь, когда ты созналась, ты получаешь Божье благословение. М-м! Облегчение твоих мук уже близко…
Когда это облегчение наконец пришло, оно было кратким и мощным, заставив Линн корчиться и стонать от наслаждения, в то время как ее влагалище интенсивно сокращалось в такт пульсирующему клитору. Она услышала, как застонал Ник, и почувствовала на своем бедре теплую жидкость; голова Дженни опустилась возле ее колен.
Порыв страсти сменился у нее, однако, холодной яростью. Сев, она потребовала, чтобы ее развязали. Ник поспешно подчинился, и Линн проворно вскочила с постели. Сердце ее бешено стучало, но уже не от сексуального возбуждения, а от гнева.
– Вы оба поступили подло! – крикнула она. – Я же говорила, что не желаю иметь ничего общего с вашими болезненными фантазиями, но вы заставили меня в них участвовать.
– Не обманывай себя, сестра! – усмехнулся Ник. – Я знаю, что ты наслаждалась каждой минутой.
– Конечно, нет! Если вы именно так представляете себе развлечения, то вы законченные извращенцы, и я не хочу иметь с вами ничего общего.
– Успокойся, любовь моя! – взмолился Ник. – Мы можем поговорить об этом позже. А сейчас я очень хочу выпить пива.
– А я предпочла бы бокал вина, – добавила Дженни.
Линн посмотрела на них с недоумением:
– Вы что, действительно не поняли? Так вот, сейчас я собираюсь переодеться, а потом отправлюсь за покупками. Ты идешь со мной, Ник?
– Э-э… наверное.
– Ну и что это значит? – возмутилась Линн, разыскивая в ящике чистые трусики. – Ты идешь или нет?
– Ну, я думаю, у нас с Дженни еще есть одно незаконченное дело. Ты не можешь с час подождать?
Он смотрел на нее умоляющим взглядом, но Линн не дала себя обмануть.
– Я знаю, когда мое присутствие нежелательно, – тихо сказала она. – Это ведь все был обман, не так ли? На самом деле вам не так уж хотелось заниматься любовью втроем. Все, что вы хотели, – это унизить меня своими глупыми играми. Ну так этот номер не прошел!
– Линн, ты не права…
Не слушая его, Линн устремилась вниз. Выскочив на улицу и сев в машину, она с облегчением погрузилась в нормальную жизнь, где ее ждали до боли знакомые рекламные кампании и специальные предложения. Но когда она катила тележку вдоль витрин, уставленных товарами, сердце глухо ныло. Линн чувствовала себя преданной. Это относилось не столько к Дженни, хотя Линн ругала себя за то, что купилась на ее обаятельные улыбки и сердечные беседы, сколько к вероломному Нику. Он даже не набрался смелости предложить ей любовь втроем и предоставил сделать это своей любовнице, зная, что та соблазнит его жену так же, как в свое время соблазнила его самого. Какая мерзость!
