– Ченселлор Майкл?
В комнату неслышно вошла женщина, и я не сразу понял, что передо мной хозяйка дома.
Я знал, что Джулиану Сарнмиру исполнилось шестьдесят и он недавно женился во второй раз. Отчего-то я был уверен, что новая супруга гораздо моложе его. Я ожидал увидеть юную соблазнительную особу – дорогую игрушку, которую банкир подарил сам себе на день ангела.
Маргарита была изящной, стройной и очень красивой для своего возраста, но годами вполне подходила мужу. Сперва мне показалось, что ее косметика наложена немного неровно. Потом я понял, что виной тому были слегка искаженные черты лица.
Возможно, банкирша очень любила мужа и теперь пыталась тщетно уцепиться за мысль, что он все еще жив. Или же ее мучили другие чувства, гораздо менее подходящие для безутешной вдовы.
– Я очень благодарна вам за то, что вы смогли приехать так быстро, – произнесла она, подавая мне руку. – Николас рассказывал о вас много хорошего.
Алеганд кратко кивнул.
Я не знал, уместно ли приносить соболезнования. У меня не было никаких оснований сомневаться в словах Оракула, но если Маргарита все еще сохраняла надежду, имел ли я право ее отнимать? Поэтому я промолчал.
Хозяйка дома поздоровалась с Франсуаз – сдержанно, как стареющая жена стареющего мужа. Во всех молодых и красивых девушках она неизбежно видела соперниц.
– Мне надо знать, что произошло, – сказал я. – Все подробности.
– Конечно, ченселлор Майкл.
Алеганд не вмешивался. Он предпочитал оставаться на заднем плане.
– Однако давайте сначала отпустим Оракула? – продолжила Маргарита. – Я и так вызвала его ни свет ни заря. Теперь он ждет внизу. Знаю, он не скажет ни слова, сама тактичность. Но неудобно его задерживать.
Мне хотелось понять – то ли она даже в горе остается мудрой хозяйкой дома, то ли ей нужно время, чтобы сочинить правдоподобную ложь и отшлифовать ее.
Алеганд смотрел на обугленный силуэт.
Оракул стоял возле открытого окна и курил.
Это был мужчина лет сорока, но выглядел лет на десять моложе. Носил он кричащий свитер, какие были в моде разве что лет тридцать назад, и немыслимой расцветки брюки. Маленькая эспаньолка без усов, длинные баки делали бы смешным любого другого человека, но только не Оракула.
Его отличали мягкость, плавность в движениях и легкая, почти неуловимая манерность гомосексуалиста. Я знал, что он не гей.
– Они вызвали и тебя тоже, верно? – спросил гадатель.
Он счастливо разделял мое отвращение к рукопожатиям, и это придавало нашим отношениям странную интимность. Мы всегда пожимали друг другу руки на людях и никогда – один на один.
