— Очень хорошо. Сейчас соберусь. Джон стоял рядом со мной, поглаживая меня по шее. Я сильно вспотел.
Вышел доктор с хлыстом в руке.
— Хлыст вам не потребуется, сэр, — предупредил Джон. — Черный Красавчик сам пойдет галопом и будет скакать, пока не свалится с ног. Позаботьтесь о нем по возможности, сэр, мне бы не хотелось, чтобы с ним что-то было не так!
— Все будет в порядке, Джон. Должно быть!
Доктор сел в седло, и через минуту Джон остался далеко позади.
Не стану рассказывать об обратном пути: в отличие от Джона доктор был человеком тучным, да и в седле держался хуже, но я старался изо всех сил. Шлагбаум был открыт, а у подножия холма доктор натянул поводья.
— Отдышись немного, Красавчик.
Я был рад передышке, потому что изрядно устал, но вскоре снова пустился вскачь и скакал, пока, наконец, не увидел перед собой ворота в парк, у которых нас дожидался Джо. Заслышав цокот копыт, хозяин выбежал на крыльцо и, не говоря ни слова, проводил доктора в дом, а Джо повел меня в конюшню.
Я был счастлив, что добрался до своего стойла: у меня так сильно дрожали ноги, что я мог только стоять, тяжело переводя дыхание, я был весь в мыле, с меня лило, а от боков валил пар, как от горшка на плите, по любимому выражению Джо. Бедняга Джо! Маленький, беспомощный, еще совсем неопытный, он, конечно, старался помочь мне, как умел. Его отец, который знал бы, что нужно сделать, в ту ночь уехал в другую деревню. Джо обтер мне грудь и ноги, но не догадался накрыть меня теплой попоной: ему казалось, что я так разгорячен, что под попоной мне будет жарко. Он принес полное ведро воды, холодная вода была очень хороша на вкус, и я выпил все ведро. Джо задал мне корм: сено и кукурузу — и ушел спать, полагая, что все сделал, как нужно.
Скоро меня начала бить дрожь, и чем дальше, тем сильнее. Озноб не проходил, заболели ноги, ныло в паху, а потом заболела и грудь. Трясясь в ознобе, я так мечтал о моей теплой, уютной попоне! Скорей бы пришел Джон, думал я, но, зная, что ему предстоит пешком пройти целых восемь миль, я улегся на соломенную подстилку и постарался уснуть.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я услышал шаги Джона. Я тихонько застонал: мне было совсем худо. Джон бросился ко мне, наклонился и ощупал со всех сторон. Я не мог рассказать ему, как сильно мне нездоровится, но Джон все понял сам. Он сразу накрыл меня несколькими попонами, напоил теплой водой, заварил горячей болтушки, поев которой, я заснул по-настоящему.
