Отогнав Джека, она взяла Рэма на руки.
Виталька только покачал головой, он уже примирился с тем, что Анжелика без конца ласкала Рэма, носила его на руках, хотя теперь это ей давалось нелегко: Рэм превратился в рослого лохматого щенка.
Рэм не ел ничего кроме сырого мяса и овощей. И всё-таки был необычайно добродушен. Ему шёл четвёртый месяц, он уже знал кое-какие собачьи команды, был щенок как щенок, только всё больше привязывался к Витальке. Стоило тому уйти из дому, Рэм скулил, царапал толстой лапой дверь, обнюхивал все углы, рыскал по двору. Анжелика следила, когда Виталька уйдёт из дому. Она тотчас перелезала через плетень — дырку, куда она прежде лазила, Виталька ликвидировал сразу же, как только принёс домой собаку, — хватала на руки Рэма и осыпала его бурными ласками. Виталька догадывался об этом, но молчал.
Во двор вышел Иванов.
— И чего ты здесь крутишься без конца? — сказал он, с неприязнью взглянув на Анжелику. — Дома своего, что ли, нет?
— А вам какое дело? — глядя в землю, сказал Виталька. — Она ко мне приходит, а не к вам. Идите своей дорогой и не лезьте, куда не просят.
Виталька знал, что Иванов ненавидит цыган. Когда-то они выманили у него полтинник.
— Я вот нарву тебе уши, будешь знать, как надо разговаривать со старшими.
— Вы только на это и способны.
— Не я твой отец, а то бы я тебя воспитал.
— Вы уже воспитали одного придурка.
— Да поумнее тебя будет. Не водится со всякой цыганвой.
— А ну, топай отсюда! — крикнул Виталька.
И вдруг раздался голос отца:
— Домой!
Виталька не заметил, как он вышел из дому и, держась за дверной косяк, слушал весь этот разговор.
Виталька усмехнулся и вошёл вслед за отцом.
Отец не спеша снял ремень.
И странно, в эту минуту Виталька вспомнил Лену, разговор о динозаврах. Вспомнил как что-то далёкое, чудесное и нереальное. Подумал о том, что в другой комнате лежит больной дедушка…
Удар ремня пришёлся по плечу и со страшной силой ожёг руку.
Второго удара не последовало. Дед перехватил занесённую с ремнем руку и швырнул отца в угол комнаты.
— Что, дал тебе бог силу? — В голосе дедушки было столько ненависти, что Виталька забыл про боль. Он знал, что дедушка не любит его отца, своего зятя, но не знал, что он его ненавидит.
— Виталька даже собаку никогда не бьёт, — сквозь зубы тихо сказал дед. — Да ты всё равно ничего не поймёшь.
— А ты разобрался, чтобы встревать? — крикнул отец.
— Разобрался, я давно во всём разобрался. Когда-нибудь и Виталька разберётся.
