Самсон. Там есть камень, на котором купала меня мать. И камню этому скажи: Самсон узнал свою волю. Что мне до шумящего ручья? Я его прокляну, и он высохнет и больше не будет шуметь. Будь проклят тот ручей у нашего дома, и каждая волна, и каждый камень, рассекающий воды! Пусть иссохнет! Пусть не шумит!
Слепая (яростно). А что ты скажешь матери твоей, которая больна и умирает?
Мариам. Неправда! Я жива! Самсон, не проклинай нашего ручья, он высохнет!
Самсон (пораженный). Мать!
Мариам. Самсон, не проклинай нашего ручья!
Самсон (падает на колени и обнимает ноги матери). Это ты, мать?
Мариам. Я, сын.
Самсон. Боже, не гневайся! Мать, о мать… Это твои ноги устали, я не знал. Разве можно так со старыми ногами? Дай мне их, я согрею их губами, дыханием охлажу, о мать, мать! Ты старая, ты шла пустынею, и на тебя могли напасть звери… мать, мать! И это ты стояла, пока я сидел и величался, – сядь же на место мое! Сядь! (Поднимает мать на руки и, забыв, где сиденье, беспомощно ищет.)
Мариам. Пусти, мальчик, я сама, ты не найдешь. (Садится на место Самсона.)
Самсон. Выпей вина, мать, выпей скорее! (Шарит руками по столу и роняет сосуд.)
Мариам. Я сама, сама. Ты ничего не видишь, Самсон.
Самсон (у ее ног). Ничего, мать. Я слеп. Посмотри на меня, какой я, мать, мать! Где мои глаза, попробуй рукою, дай руки, не страшись, – видишь, видишь, какие страшные рубцы и шрамы? Они железом, – мне было так больно, так больно, я кричал. Мать, мать! Отчего ты не пришла в темницу, я звал тебя.
Мариам. Меня не пустили к тебе, народ наш не хотел и не позволил. И как бы я дошла? Я и дороги не знаю. И ты ничего не видишь?
Самсон. Ничего, мать! Тьма кромешная!
Мариам. А солнце видишь? Оно такое светлое.
Самсон. Нет, мать, не вижу. Я и тебя не вижу, а ты еще светлее.
Мариам (плача и лаская голову Самсона). А плакать тебе можно или нет?
Самсон. Не знаю. Приласкай меня, мать. Я изнемог, черная моя душа, как мрак сени смертной, и не хочу я вести Израиль. Душит меня кто-то, на горле рука его, – а кто, не знаю!
Мариам. А ты говорил, что хорошо живешь, и я уже порадовалась…
Слепая. Мариам! Вспомни Маноя и гробницу его! Вспомни, о чем просил тебя народ!
Самсон (гневно). Ты еще здесь? Молчи, ехидна, а то я раздавлю тебя!
Мариам. Не гневайся, Самсон, она хорошая и любит тебя. Она привела меня сюда, – ох, уже умирала я. И им очень плохо, это правда, я знаю; пожалей их, помилуй. Им очень плохо! Вот пришли ко мне старейшины и говорят: «Встань из гроба, мать. Самсон ополчился на нас! Пойди и умоли его. А если не послушает, то прокляни, ты – мать». Им очень плохо, жалко их. И ручья нашего не проклинай (
