И голос начал рассказ.
О ЛЮБВИ К ЕДЕ
Был я завлитом в областном театре. Ну, что такое завлит в областном театре? Ах, когда-нибудь я напишу об этой несчастной поре своей жизни! Главреж - самодовольный болван. Как только услышит, что на Таганке или в "Современнике" ставят то, что никому нельзя, тотчас поезжай в Москву, доставай ему эту пьесу. И достанешь! Сколько унижений перетерпишь - но достанешь. А он прочтет и скажет: "Грандиозно!" И тут же ее в стол. А потом, на репетиции, расскажет труппе: дескать, сам автор прислал ему новую пьесу, но эта пьеса в общем дерьмо!
Короче, вы поняли наш репертуарчик: что сверху велят, то наш и ставил. Народ в городе в театр, конечно, не ходит, а нам и не надо: у нас все билеты проданы! Потому что мы договаривались с заводами да фабриками, и те обязывали членов профсоюза посещать наши спектакли, чтобы расти идейно. Ну, члены профсоюза билеты покупают, а в театр ни ногой. Мы и не в обиде: главное - план выполняем. А то, что людей у нас на сцене больше, чем в зале, так актеры наши привыкли, и уборщицы довольны: нет зрителей - грязи меньше!
В тот год нашему театру исполнилось пятьдесят лет. Ну, естественно, местные власти выхлопотали нам в Москве Почетную грамоту для театра и два звания - одно главрежу, другое - нашему герою-любовнику, он же парторг, он же старейший артист театра. Короче, все хорошо, все как у всех. И вот объявляют торжественный вечер по случаю юбилея. Взяли большой стол из спектакля "Заседание парткома", задник повесили из "Трактирщицы" - голубенький, с облачками, ну а мне, как всегда, велели писать речи. Одну для птичницы из подшефного совхоза - поздравлять наш театр, а другую для главрежа - отвечать на поздравления.
