- Не будет комиссии! Убили комиссию!..
Дальше она плохо помнила. И как очутилась на окраине большого города, и как вошла в этот город. Босоножка у нее порвалась, идти не могла. И вдруг видит ясноглазая: будочка стоит, а там дядечка сидит и женский туфель чинит.
- Почини туфель, дядечка.
- Починю, доча.
- А много ли возьмешь?
- Да вон в вазочке цветок стоит: воду перемени - и вся плата.
Она взяла баночку, воду в ней переменила и новый цветок в вазочку поставила.
Щеки у сапожника были небритые, а глаза добрые-добрые, синие-синие. И поняла она, что это он ее суженый, и он понял, потому что босоножку починенную отдал ей с поклоном.
И она надела босоножку и пошла от него прочь. И шла ясноглазая по городу счастливая.
Д. продолжал читать - уже второй сценарий… И было слышно, как пьяно рыдала в темноте актриса.
И вся наша комната медленно двинулась в рассвет. А у окна уже возник стол.
Д. стоял на столе, я слышал, слышал голос:
- Боже, пожалей…
…Качается ветка, тронутая раскрывшимся окном, качается, качается, качается… ветка в росе… и сад… а он в рубашонке сияющей детской ручкой тянется, тянется в сад к ветке сквозь форточку.
…Мужик сидит на дрожках. Пряничные лошади. У мужика красное распаренное лицо с багровыми руками, пудовая рука держит вожжи. И как отражение: тысячи пряничных мужиков держат вожжи пудовыми руками. И морды, морды лошадей, странно похожие на морды добрых львов, которые лежат у наших усадеб. А за спиной кровавого мужика, изогнув талию и приподняв котелок, некто чертом зарылся в рот пряничной бабы… Эх, птица-тройка, о, птица-тройка!
Надо только привязать веревку к отоплению и дотянуться со стола…
Рвут! Рвут дверь! Ишь чего захотели - открой!..
И на дрожках с пряничным мужиком через открытую форточку - в звезды… Господи-и-и!!
О ЛЮБВИ К РОДНОМУ ДОМУ
- Это был центр маленького среднерусского города, - читал голос Д. - К центру мимо старого кладбища у церкви шел он, Лысый и Отвратительный, в брезентовом плаще, со шляпой на ушах.
Машину он отпустил и решил пройтись пешком, потому что голова болела.
Город содрогался от рева - это вдали шли соревнования пахарей. Пахари здесь давно не пахали, а только соревновались.
Окраины были освещены багровым пламенем: там тоже шли соревнования - добровольной пожарной дружины. Дружина зажигала дома, а потом их тушила.
Он шел не торопясь и вдруг остановился. На центральном кладбище двое могильщиков - два пряничных мужика - рыли землю. Он очень удивился: кого-то хоронили на центральном кладбище, а он об этом ничего не знает. Такого быть не могло: мест на кладбище оставалось совсем немного, и все они были забронированы для начальства и заслуженной городской интеллигенции (те еще жили, но в перспективном плане кладбища уже были проставлены их фамилии). Все же остальное население хоронилось на новом кладбище за городской чертой…
