– О Господи! Что-то с Майк…
– Возьми мою машину, – сказала Роза, протягивая ему ключи.
– Моя машина возле офиса. Ключи под солнцезащитным щитком. Возьми Брета и Джейси и поезжайте в больницу. Это может быть…
– Я знаю, что это может быть. Отправляйся. Мы едем за тобой.
– Остановка сердца.
Лайем тяжело опустился в кресло. Казалось, каждая Косточка в его теле размякла и утратила твердость. Ему с трудом удалось приподнять подбородок, который все время норовил уткнуться в грудь.
– Не знаю, что сказать тебе, Лайем. Ее сердце остановилось. Хотя мы быстро реанимировали ее и теперь ее жизнь вне опасности, это может оказаться дурным предзнаменованием. Не исключено, что организм перестает справляться. Я думаю, пришло время подготовить себя и детей к тому, что скоро наступит конец.
Конец. В профессии врача нет ничего труднее, чем сказать такое пациенту.
– Мне показалось, что в последние несколько дней ей стало лучше, – вздохнул Лайем.
Он догадывался, что Стив в этот момент подумал о своей жене Маргарет, которая ждала его дома – готовила ужин или, может быть, лепила с детьми во дворе снеговика. В глазах друга Лайем увидел сочувствие и понимание того, как страшно вдруг потерять любимого человека.
– Мне надо поговорить с Розой и детьми.
– Что ты им скажешь?
– Не знаю. Как, черт побери, можно объяснить девятилетнему ребенку, что пришло время навсегда прощаться с матерью? А если этого не сделать, то как потом сказать, что прощаться уже поздно?
– Боже мой… – Стив покачал головой, положил локти на стол и всей тяжестью навалился на них, опустив голову.
Лайем видел, что друг мучительно подыскивает слова, которые действительно могли бы утешить и помочь в трудную минуту, чего нельзя ждать от банальных соболезнований. И еще он вдруг увидел, что Стив совершенно растерян. Это понятно. В такие минуты наука бессильна, наступает время для веры в Бога.
Прежде чем Стив нашелся что сказать, Лайем поднялся и вышел из кабинета.
Коридор был залит слишком ярким светом, который резанул Лайема по воспаленным глазам. В приемной у окна стояла Джейси, рядом с ней Марк. Роза примостилась на самом краешке дивана. Брет – в спортивной куртке и наколенниках – прислонился к стене у телевизора. Щеки у него раскраснелись от мороза, а со взмокшей челки на нос стекали капли пота.
Джейси заметила Лайема первой и, схватившись за руку Марка, шагнула к нему.
– Папа?
Ком встал у него поперек горла. Он не мог вымолвить ни слова. Во всяком случае, не сейчас, не здесь, под этим ослепительным холодным светом больничных ламп. Он скажет детям правду завтра. Может быть, ему удастся найти волшебное соотношение между «сейчас» и «потом». Но если Микаэла не доживет до утра… ему придется жить с этим. Его нынешнее решение ляжет еще одним камнем на и без того отягощенную душу.
