— Что заставило тебя сделать это?
— Сделать что?.. — Особое видение, однако, не наделяло Линден даром предвидения, и она просто не поняла, о чем зашла речь.
— Ты бросилась в огонь! — со страстью и горечью воскликнул Ковенант. Он винил себя, а не ее — винить ее не имел права никто. — Я отослал тебя, чтобы попытаться спасти твою жизнь. Ничего другого мне придумать не удалось, да и, насколько я понимаю, было уже поздно что-то предпринимать. Червь уже пробудился, я уже уничтожил…
Горло Ковенанта перехватил спазм. Несколько мгновений он не мог произнести ни слова, но затем конвульсивно сглотнул и продолжил:
— Я не видел иного способа спасти тебя, вот и отослал. Но ты бросилась в огонь. Я был связан с тобой, магия связала нас воедино. Впервые все мои чувства были обнажены. И единственное, что я увидел, это как ты бросаешься в огонь. Почему ты вынудила меня вернуть тебя обратно?
Линден ответила ему гневным взглядом, словно он задел обнаженный нерв.
— Почему? Да потому, что в том состоянии, в каком ты оказался, я ничем не могла тебе помочь.
Неожиданно женщина сорвалась на крик:
— Там находилось лишь твое тело, а тебя не было и в помине. А без тебя это тело представляло собой всего-навсего кусок гниющего мяса. Даже будь у меня возможность доставить тебя в больницу — да что там, будь у меня возможность прямо на месте сделать переливание крови и операцию, я все равно не смогла бы тебя спасти. Мне было необходимо, чтобы ты вернулся со мной. А как иначе могла я добиться твоего внимания?
Мука в голосе Линден заставила Ковенанта вновь взглянуть на нее. У нее был такой вид, что ему показалось, будто он камень, который теперь треснул и трещина дошла до самого сердца. С гамака он видел взволнованное, освещенное солнечными лучами лицо и решительно — такой решимости он не встречал ни в одной женщине — сжатые кулаки. Она, конечно же, винила себя, хоть и не была виноватой, а стало быть, он не мог более уклоняться. Настало время сказать ей правду.
Когда-то он искренне верил в то, что утаивает истину ради ее же блага, щадит ее, не желая взваливать на нее лишнюю ношу. Но теперь Ковенант яснее понимал свои побуждения и осознавал, что утаил правду по одной простой причине — эта правда его не устраивала. А поступив так, он сделал свои отношения с Линден неискренними, отравив их обманом.
— Мне следовало рассказать тебе раньше, — запинаясь от стыда, пробормотал Ковенант. — Я пытался говорить о чем угодно, но не об этом — слишком уж больно это ранит.
