Президент покачал головой. На лице его было написано отвращение:
– Но никто не хочет отступить первым. Вожди всего мира, черт бы их побрал! Мы все похожи на кучку малолеток, вопящих, что это другой мальчик ударил первым.
– И ты тоже?
Президент недовольно фыркнул.
– Я в особенности. Если я хотя бы задумаю снизить наши тарифы и квоты на импорт, то весь конгресс, не говоря уже о лейбористах, тут же вцепится мне в горло, выпустив когти и оскалив клыки. Это одна из причин, почему я послал в Париж и Берлин тебя, а не кого-нибудь из тех, в чьих паспортах красуется отметка "Служащий Правительства США". Если кто-нибудь попытается раздуть вокруг этого шумиху, то ты для них чересчур нетерпеливый американский гражданин, желающий поупражняться в дипломатии, частное лицо.
Хантингтон удивленно поднял брови:
– Но тем не менее, ты не ожидал многого от моей миссии?
– Не особенно. Экономическая война зашла слишком далеко для того, чтобы пара слов между воюющими сторонами могла иметь большой эффект. – Президент направил указательный палец в грудь Хантингтона. – Но я действительно хотел, чтобы ты познакомился с моими противниками. Мне необходимо твое непредвзятое мнение об этих людях. И твои предположения относительно того, какими будут их следующие шаги.
– Почему именно мои?
– Потому что ты хитрый, проницательный негодяй, который выдаст мне все как есть, без фиги в кармане. – Президент нахмурился. – Видишь ли, Росс, все остальные попытки анализа ситуации, которыми я располагаю, все так или иначе необъективны. ЦРУ юлит и мямлит, стараясь как можно меньше показать собственное участие. Госдепартамент слишком озабочен ползанием на брюхе перед конгрессом, чтобы изложить все прямо и ясно. А остальные мои так называемые эксперты не всегда способны решить, что скушать на ланч, какой уж тут может быть разговор о направлении европейской политики!
Хантингтон медленно кивнул. От работников бюрократического аппарата действительно было трудно добиться чего-нибудь кроме самых расплывчатых общих фраз. Человек, сидящий напротив за столом, был не первым американским президентом, который захотел составить окончательное впечатление о положении дел по "нормальным" каналам. И также не первым, кто использовал друга и политического советника, чтобы сделать это. Хантингтону тут же вспомнилось доверие, которое оказывал Вудро Вильсон полковнику Эдварду Хаузу, и помощь Гарри Гопкинса Рузвельту.
Но он тут же отогнал от себя эти сравнения. Несмотря на свой многолетний опыт на поприще как внутреннего, так и международного бизнеса, было бы слишком самонадеянно приравнивать себя к любому из этих людей. Хауз и Гопкинс помогали творить историю во время двух мировых войн. А он только хотел помочь своей стране выпутаться из текущих экономических бед. А история пусть сама о себе позаботится.
