Следом за Писателем Граймс прошел на корму. Стоя рядом с ним, он смотрел в колодец для бриделя, и следил за тем, как трюм наполняется водой. В мутном водовороте крутились обломки деревянной обшивки, крошась о переборки и трюмные трапы, сталкиваясь друг с другом, разбиваясь о шпангоуты и бракеты. «Романы» для выбивания спусковых стрел приходили в движение каждый раз, когда судно вздрагивало и переваливалось через гребень, и начинали крушить все и вся. Это подходило под статью «нанесение ущерба», даже Граймс понимал это. И, с неизбежностью, рапорт под копирку во все инстанции.
Граймс знал это — и сильнее, чем прежде, хотел попытаться еще раз вернуться туда, где его ждали свои собственные заботы.
— Похоже, эта затея с затоплением трюма удалась, — проговорил он.
— О да.
— Тогда, капитан… может быть, вы найдете минутку, чтобы обсудить один вопрос. Как вернуть меня в мой мир, в мое время…
— Марш отсюда! — рявкнул писатель. — У меня есть дела поважнее, чем трахаться с Вашими проблемами!
Могучий порыв ветра подхватил Граймса, швырнул его в темноту. Последнее, что он слышал — это голос старшего офицера:
— Что это было, сэр? Мне показалось, рядом с Вами стоит какой-то тип в кителе, только уж больно странном…
— Просто игра воображения, мистер Бриггс. Игра воображения.
Он снова стоял в своей каюте, на борту «Далекого поиска». Он смотрел на Соню, а Соня — на него, и огненно-рыжие волосы делали ее лицо еще бледнее.
— Джон! Ты вернулся!
— Да.
— Мы собирались задержаться и не улетать с Кинсолвинга, но наши господа и хозяева нажали на нас и потребовали, чтобы мы возвращались.
— Ничего страшного.
— Почему?
— Потому что где бы ты ни была, я последую за тобой.
Он сидел в своем салоне и пытался расслабиться при помощи выпивки. Он привел свой корабль в порт, поймав момент затишья между двумя депрессиями*14, перебросив балласт с кормы, чтобы скомпенсировать тонны воды в затопленном трюме, и миновал Отмель, даже не взбаламутив ила. Он был измотан и знал, что сон не поможет. Но занять себя было нечем. Его старший офицер был в состоянии проследить за осушением трюма, и даже, насколько это возможно, самостоятельно отдать необходимые распоряжения.
«Здорово я разобрался с этой треклятой историей», — подумал он.
Он вставил лист в пишущую машинку, набил свою трубку, раскурил ее и начал писать. Когда последняя фраза появилась на белом листе, он посмотрел на рыжеволосую женщину на фотографии, которая стояла на столе.
