– У мистера Конрида нет серого «корда».
– Он вешает тебе лапшу на уши, – объявила рыжая. – Держу пари, Конрид сейчас наверху мухлюет за рулеткой.
Брюнет по-прежнему не смотрел на нее. Это подчеркнутое игнорирование производило большее впечатление, чем пощечина. Ее лицо медленно побледнело.
– Ну что же, спасибо за разъяснение. Может, как-нибудь в другой раз, – предложил я.
– Конечно, но мы не пользуемся услугами частных детективов. Какая жалость.
– Скажешь еще «какая жалость», и я закричу, – предупредила рыжая пьяница.
Брюнет сунул визитку в карман и встал.
– Надеюсь, вы понимаете, – туманно пояснил он. – Так что...
В этот момент девчонка фыркнула и выплеснула виски ему в лицо. Парень отскочил от столика, достал накрахмаленный белый платок и, тряся головой, быстро вытер лицо. Когда он отнял платок, на воротнике осталось большое пятно.
– Какая жалость, – извинилась рыжая скандалистка. – Я приняла вас за плевательницу.
– Забирай ее отсюда, – промурлыкал брюнет. – И чем быстрее, тем лучше.
Он быстро вышел из бара, прижав платок ко рту. К нашему столику подошли два официанта. Все посетители бара наблюдали за нами.
– Первый раунд прошел в неинтересной борьбе, – прокомментировала рыжая. – Оба боксера действовали в осторожной манере.
– Не хотел бы я находиться рядом с тобой, когда ты разозлишься по-настоящему, – заметил я.
Ее голова неожиданно дернулась, и мертвенно-бледное лицо с ярко-красными губами прыгнуло на меня. Она прижала руку ко рту и закашляла, словно больная туберкулезом. Рыжая любительница острых ощущений потянулась к моему стакану, проглотила бакарди с гренадином, и ее начало трясти. Затем для чего-то открыла сумочку и, закрывая столкнула ее на пол. Под мой стул упал позолоченный портсигар. Для того, чтобы достать его, пришлось встать и отодвинуть стул. Один из официантов, стоящий у меня за спиной, вежливо поинтересовался:
– Помочь?
Когда я нагнулся, со столика упал пустой стакан. Поднимая портсигар, случайно увидел небольшую фотографию крупного брюнета, украшавшую крышку. Я опустил портсигар в сумочку, взял рыжую за руку, а официант, предлагавший помощь, – за другую. Девчонка непонимающе смотрела на нас, крутя шеей, будто та затекла.
– Мамусик чуть не откинулась, – хриплым голосом проговорила она, когда мы выходили из бара. Рыжая так шаталась, словно пыталась доставить мне как можно больше хлопот. Мы выбрались из фиолетовых сумерек в ярко освещенное фойе.
– Женский туалет, – официант кивнул на дверь, не уступающую великолепием боковому входу в Тадж-Махал. – Там сидит тяжеловес, который может справиться с кем угодно.
