ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ ОБОРОНЫ В. УЛЬЯНОВ (ЛЕНИН)
НАРКОМВНУДЕЛ Ф.ДЗЕРЖИНСКИЙ27
…Прочитывая воззвание, люди расходились от него молча, не обсуждая и не высказываясь. Сережа взглянул на напряженное личико Тутти: губы девочки шевелились, глаза горели — казалось, она пожирала ими зловещие буквы.
Из столовой доносились взрывы самозабвенного смеха: хохотали Зубов и Тутти. Открывшееся зрелище не доставило Некрасову особого удовольствия: посреди стола на забрызганной водой скатерти, в тарелке кузнецовского фарфора плавало несколько парусных .корабликов из картона и скорлупы грецких орехов. Один из корабликов горел. Тутти, упираясь ботинками в обивку стула и локтями полулежа на столе, дула на бумажные паруса кораблика, то и дело прерываясь для того, чтобы разразиться новым припадком хохота.
Сережа, чистивший рядом разобранный на куске сукна наган, негромко разговаривал о чем-то с расхаживающим у камина подпоручиком Стеничем, одновременно с интересом поглядывая за ходом водной баталии.
— Нет уж, ты мне не крути — капитан у тебя в стельку…
— Ничего не в стельку… Это нарочно!
— Кормой вперед плыть — нарочно?! В стельку, в стельку…
— Что до меня, — Сережа, явно продолжая спор, обернулся к Стеничу, — то мне трудно поверить, что такой Петроний, Петроний — эстет, на самом деле существовал. Римский вельможа времен Империи — такой же раб, как его собственные рабы. Без личной свободы нельзя быть эстетом.
— Ну, не знаю… По-моему, эстет прежде всего ценит красоту. А в ужасных деяниях Нерона есть какая-то жуткая красота… Свирепое величие разнузданного желания, которое все сокрушает на своем пути…
— Тогда у наших отечественных нижегородских купчишек ничуть не меньше «свирепого величия», чем у Нерона. — В голосе Сережи прозвучало раздражение. — Чем поджог ресторации хуже пожара Рима? Общий принцип — не препятствуй моему ндраву.
— Вы все передергиваете, Ржевский! Тут другой размах…
— Вот как? Тогда купец Петров, который спьяну подпалил целый ресторан, вдвое ближе к критерию эстетического, чем купец Сидоров, который только закуривает сторублевками? А я подобрал бы для этого «свирепого величия» несколько иное название…
— А я уверен, что Петроний…
— Ох, развели философии — хоть топись. В этой самой тарелке. Эй, по рукам за такие штучки! И вообще, Тутти, с тобой мне только чертененочка младенца не хватает с такими вот рожками. — Зубов сделал соответствующий жест.
Тутти восхищенно фыркнула.
