— Папу арестовали.
— Тебя, кажется, зовут Таней? — неожиданно вспомнил Вадим, на днях слышавший краем уха кое-что об инженере Баскакове.
— Чаще меня зовут Тутти.
— Послушай, Тутти, тебе нельзя оставаться здесь. Я должен спрятать тебя в более безопасном месте. Мы постараемся освободить твоего папу, но тебе сейчас нельзя оставаться здесь.
— Хорошо. Но мне нужно кое-что взять.
Теперь, выяснив, что Баскаков арестован, Вишневский понимал, что минутное промедление в этом месте может оказаться гибельным, а подниматься в квартиру — по меньшей мере безумием.
— Пойдем, только очень быстро!
Они поднялись по лестнице и вошли в квартиру, которую Тутти отперла своим ключом.
Вадим знал, что именно толкнуло его пойти на опрометчивый шаг, знал острее, чем мог бы выразить словами. Этот ребенок еще был связан, последние минуты жизни связан со своим домом. И сейчас эта связь порвется. Еще одну легкую былинку сорвет сейчас с места и неизвестно куда понесет по волнам людского моря…
Последний раз серьезно повесив шубку и сняв шапочку (у нее оказались прямые каштановые волосы, подстриженные, придававшие ей сходство с маленьким пажем на картинке в детской книжке), Тутти в сером пуловере и клетчатой юбочке (сейчас Вадим заметил, что ее высокие ботинки зашнурованы не очень умело) легко двигалась по квартире, что-то собирая, — тоненькая и гибкая, как ореховый прутик…
Квартира инженера Баскакова поражала тягостным контрастом атмосферы спокойного комфорта с явными следами недавнего вторжения. Паркет истоптан сапогами, ящики — выдвинуты, в кабинете, как видно было Вадиму через распахнутые двери гостиной, обставленной красной ампирной мебелью, пол вокруг стола завален ворохами бумаг.
«Нет, скорее она походит не на пажа, а на принца. Эта необычная для такого возраста нарочитость в манере держать голову, в жестах, в движениях… Но нарочитость, уже настолько въевшаяся в натуру, что стала почти естественной. Очень странный ребенок».
Вадим прошел вслед за Тутти в другую комнату, явно принадлежавшую ей, — со множеством разноцветных детских книг в шкафу, с большим количеством игрушек, среди которых выделялся усевшийся на кресле в углу потрепанный плюшевый медведь невероятных размеров, с маленьким столом, по которому были разбросаны тетрадки — трогательные тетрадки, исписанные детским круглым почерком, испещренные кляксами тетрадки с сочинениями, изложениями, хриями19…
— Вот. — Девочка сняла с полки очень потрепанную книгу. — Ее непременно надо взять.
