- Уж чего хуже! - сочувственно подтвердили караульщики. - От этого шуму, говорят, вошь на человека кидается.
Иван Василич помолчал; потом поднялся и пошел за шалаш.
- Вошь, не вошь, а не радость, - сказал он, возвращаясь оттуда, застегивая штаны, поплевывая на кончики пальцев и опять садясь. - За весь день ни покоя тебе, ни удовольствия. А ночью сны одолевают, и, что ни увидишь, все будто, по бабушке, не к добру выходит: я, мол, нынче во сне лисицу видел, а она и привяжется: ох, не хорошо, ох, это к обману, к неприятности. А позвольте спросить, что у нее к приятности? Я, говорит, в соннике читала: видеть во сне автомата к неблагополучию. Но позвольте, бабушка, при чем тут автомат? А вот при том-то, говорит. Да, но никакого автомата я не видал, да и где они, эти автоматы, у нас в Липецке? Все равно, говорит. И пойдет строчить: видеть во сне ельник - к неприятности, очки надевать - к неприятности, сидеть под балдахином - - к горести, пить теплую воду - к печали, пить деревянное масло - к рмерти, есть блины - к смерти, есть воронье мясо - к пожару, есть драчену - к разлуке, брить бороду-к убытку, петь томным голосом - к зубной боли, еврея видеть - к вредному знакомству... Одно слово, гадай моя голова!
И он даже легонько рукой махнул.
- Выходит, по ее, что одно хорошо: видеть во сне, что декохт пьешь, - это будто к успеху! А с прислугой какая мука? Нанял девку: так не то что сготовить, - свиньям дерьма с хоботьем не замесит и опять же как профан глупа. Морда сиськой, сама как мясопотам какой. А тут еще сосед тронулся - лавочник Шуринов, знаете небось?
- Как не знать, - сказали караульщики. - С чего ж это он? По его достатку только жить бы да жить!
- А вот подите ж, - сказал Иван Василич. - В отделку спятил. Как ни заглянешь - сидит за прилавком в жилетке, голову на руку пристроил и читает. На стене картину прибил: лес зеленый, дремучий, ели лохматые, избушка под ними, а на лавочке под ней угодник, а перед угодником - медведь, ручку ему лижет. "Ой, говорю, Николай Иваныч, зачитаешься - в кармане недосчитаешься, печалиться - хвост замочалится". А он в ответ на это чуть не в слезы:" Эх, Иван Василич, не об кармане, говорит, нам с вами думать надобно". - "А об чем же, мол?" - "А об том, говорит, что нонче ты с дружьями, а завтра с червями, нынче в лорфине, а завтра в могиле: жизнь наша яко цвет травный мимо идет. Что такое, к примеру, вампир впивающий? А между тем это есть смерть. Вот, говорит, гляньте, что тут написано: "Горе тебе, человече, прошли дни твоей юности в неразумии, а также и лета мужества протек ты в нерадении. Видишь ли, какой я есть страшный могильный скелет? Но я был некогда, как ты теперь, и, подобно тебе же, расширял свои владения, пока непреклонная смерть не заключила меня в свои железные объятия. Зри место вечного покоя, жилище тихое мертвецов, для гражданина и героя, для всех адамовых сынов!"
