Дьявольщина, ну надо же как распустил сопельки! Слюнтяй!
Чин-чин вдруг призадумался: а кому же именно адресовал он эти мысленные восклицания? Извергу или самому себе? Из перечисленных кандидатур более предпочтительной казалась вторая, та самая, которая свое и без того паскудное настроение вконец допаскуживает бессмысленными переживаниями за какого-то там Изверга.
От внезапного осознания собственного жалкого слюнтяйства так называемый Чинарев совсем озверел. И тут Леночка сдуру напросилась поработать громоотводом. Стряхивая с ложки на Чинову тарелку порцию второй компоненты завтрака, прелестная Халэпочка едва слышно спросила:
— А че это Изверг такой… суицидальный?
— Еще вот именно ты будешь с вопросиками!.. — злобно прошипел Чин.
Пушистые соболиные бровки, испоганить которые не удалось даже новейшим достижениям косметики, изумленно вздернулись.
— Еще вот именно ты будешь мне бровями играть! — бешено сипел Чинарев, прикрываясь ладонями. — Погоди, я тебе наедине такие игры устрою — по гроб жизни икаться будет!
— Псих, — громко и внятно произнесла Леночка бесстрастным тоном электронного диагноста.
На лице гадливо жующего Изверга прорисовался легкий интерес к окружающему.
Столь же бесстрастно и внятно папина Халэпа разъяснила:
— Студенту Чинареву, видите ли, не нравится десерт номер тридцать три дробь ка. Говорит: «До сих пор вместо еды давали лекарства для внутреннего употребления, а сегодня — наружное».
Господин линкор-капитан с видимым усилием проглотил последнюю дозу канареечно-желтого снадобья (которое действительно так и просилось наружу), утерся салфеткой и промолвил раздумчиво:
— Что ж, господа, раз вам не нравится десерт…
— Никак нет, нравится! — подал было голос Виталий. — Очень нрав…
Увы, не удалось старосте завершить свое объяснение в любви десертному рациону. Изверг крепко растер глаза пальцами и вдруг упер в лучшего на курсе студента такой мутный и такой неподъемный взгляд, что Виталий мгновенно онемел. А экс-космоволк медленно перевел взглядоподобное черт-те что на Леночку (девица ойкнула и выронила «раздаточную» ложку), потом на Чин-чина (тому сразу очень захотелось пропасть — куда угодно, лишь бы как можно дальше)…
— Расходитесь по каютам, — сказал Виктор Борисович неожиданно мирно.
— А убрать? — подхватилась Халэпочка. — Я счас, мигом я…
Но Изверг легонько прихлопнул ладонями о столешницу, повысил голос:
— Немедленно. По каютам. Каждый в свою. И до завтрашнего утра не высовываться.
