И все.
Рубочный отсек, и при полном-то свете отнюдь не казавшийся уютным, сразу будто бы прохватило затхлыми сквозняками. Псевдоворс пола оборотился блеклой гробничной плесенью; в бесчисленных мертвых дисплеях забрезжили тусклые отсветы — точь-в-точь лампадные блики в задернутых черной кисеей зеркалах; и сами плафоны, казалось, из последних сил продавливали чахлый свет сквозь пыльную паутину, лицемерно прикинувшуюся дымчатым оргхрусталем. Недоставало лишь полупрозрачной фигуры в саване, и Чин, мгновенно взмокнув, подумал, что этак можно впрямь дождаться чего-нибудь недостающего…
А экс-космоволк как ни в чем не бывало разглагольствовал на исключительно уместные темы — о том, что главный (он же ходовой, он же «человеческий») пульт существует только на случай выхода из строя центральных электронно-логических устройств и на этом корабле задействовался лишь пару раз во время учений, а на кораблях последних модификаций такие пульты вообще отсутствуют — и очень зря; что космическое судостроение всегда было самой консервативной областью техники, и правильно, ибо любые «навороты» типа голографических дисплеев и растворяющихся дверей являются лишними источниками аварийной опасности…
Черт его знает, кому Изверов все это рассказывал: слушатель ему, похоже, не требовался, а сам он наверняка и без рассказов знал все рассказываемое. «Издевается, сволочь!» — злобно подумал Чинарев. Текила все еще давала себя знать, и он, очевидно, вслух тоже ляпнул нечто подобное — правда, без «сволочь», поскольку Изверг отреагировал довольно мягко.
— Ну ты и трясешься — того и гляди, блокшив с орбиты съедет! — сказал Изверг и с наслаждением заржал.
Наржавшись, доблестный ветеран сообщил:
— Не дрожи. Свет — это просто наши электронные мозги наконец удосужились перевести все системы на энергоэкономящий режим.
Чин с трудом проперхался сквозь застрявший в горле вязкий комок, попросил чуть ли не жалобно:
— Да объясните же, что тут в конце концов тво…
— Ах да, прости, — надо же, господин линкор-капитан снизошел до извинений (небось, расслышанная в Чиновом тоне просительность смягчила вымороженное космическими ветрами сердце первопроходца). — Наш супербезмозглый брэйн слишком рано крикнул «стукали-пали»… Или как там бишь кричат детишки, когда «застукивают» в прятках? В общем, «Вервольф», не будь дурак, успел отскочить на безопасное расстояние, а теперь глушит наши передачи и заставляет постоянно держать на максимуме защитные поля. Вот и все.
