– Ты уверен в нем? – спросил Холд. – Он запоминает, даже если не понимает.
– Он носит сведения только в свой курган, – объяснил Эрон. – А так уж получилось, что его курган играет определенную роль в сегодняшней встрече. Необычайно существенную роль, кузен.
Он кивнул, тихо свистнул, и Воин подошел к столу и присел, возвышаясь над людьми. Он был живым записывающим устройством: регистрировал информацию.
– Красный курган, – заговорил Эрон, – занял позиции в некоторых критических точках, здесь и на других территориях. Они неподкупные охранники, лучшие, чем обычные средства предосторожности. Их желания не противоречат нашим, совсем наоборот.
Он открыл лежащую перед ним на столе пластиковую папку, и все торопливо сделали то же самое. Собравшиеся отличались друг от друга. Здесь были его союзники и несколько стариков, благодарных за то, что их пощадили во время общей чистки. Благодарных – Эрон мысленно рассмеялся, внимательно глядя на исписанные страницы, – что их допустили на это собрание, в круг, где определялись будущие решения Совета. Сложив руки, он наклонился и улыбнулся с отработанной сердечностью.
В этом и состоял его талант – в искусстве убеждения. Он пользовался им сознательно, заранее предвидя всеобщее согласие со своим предложением. Как и все Контрин, он был красив, и выглядел лет на тридцать, хотя на самом деле был на два столетия старше, что, кстати, можно было сказать о большинстве собравшихся, за исключением нескольких Холдов. Кроме того, Эрон был обаятелен – черта, на которую Контрин обычно не обращали внимания, поскольку им хватало власти, – и знал, как этим обаянием пользоваться, тем самым управляя другими. Сейчас он представлял внутренние союзы Холдов, Рен-барантов и Руил Мет-маренов и не собирался на этом останавливаться.
– Пункт первый: расширение доступности в пределах, разрешенных Договором. Ограничения обмена между нами и курганами были слишком жесткими, – он вытянул руку и, перепугав часть присутствующих, положил ладонь на туловище Воина. Маджат покорно снес это, не меняя позы ожидания. – Старые запреты играли свою роль, они защищали обе стороны, предотвращали недоразумения. Но и маджат, и люди хотели более тесных контактов. Возникли новые реалии, возможным стало сотрудничество на новых территориях. Красный курган оказался наиболее податливым к ощущениям подобного типа. Они заинтересованы в тесном сотрудничестве, так же, как и – через их посредничество – золотистые.
