За дверью, в коридоре, стоял юноша в форме Службы безопасности. Неизвестно, стоял ли он на посту или просто случайно оказался здесь.
Эверсон тут же вернулся, чувствуя, что весь обливается потом и сердце его бешено колотится. Он снова положил на стол кассеты и бумаги, достал из кармана пузырек с таблетками, пососал одну и сердцебиение утихло.
Затем он снова включил интерком.
– Доктор Эверсон. Соедините с контр-адмиралом.
– Для этого нужно переключить канал, сэр.
– ПЕРЕКЛЮЧИТЕ.
Экран на мгновение погас.
– Доктор Эверсон, – послышался голос Дегаса. – Вы чем-то не довольны?
– Соедините меня с контр-адмиралом, немедленно! – Эверсон с шумом втянул воздух и выдохнул.
Возникла пауза. Сердце болело все сильнее. Он сам был родом с Хэйвена. В ту войну такие люди обладали властью, абсолютной властью. Он знал это.
– Немедленно, – повторил он.
Пауза.
– Свидание с контр-адмиралом требует предварительного согласования, – сказал наконец Дегас. – Я попробую это устроить.
– Немедленно!
– Я встречу вас в приемной контр-адмирала. Если вопрос касается деятельности Службы безопасности, мое присутствие необходимо.
Снова сильная боль в сердце, более сильная, чем при взлете.
– Должен сообщить вам, что больше нет необходимости в полетах на планету. Это теперь более рискованно, чем тогда, когда мы пришли сюда. Я не могу рисковать людьми.
– Слышу, – отозвался на пределе дыхания Эверсон.
– Может, у вас есть новая информация? Я хотел бы знать ее.
– Жалоба. Жалоба на твердолобую тактику Службы безопасности. Я хочу, чтобы от моего кабинета убрали часового. Я хочу разговаривать лишь с теми, кого я сам выберу, я хочу говорить с контр-адмиралом.
– Короче говоря, вы хотите, чтобы деятельность всех нас, всего корабля была приспособлена к вашим требованиям. Я пытаюсь быть вам полезным, доктор Эверсон.
– Вы забрали информацию, которая могла быть полезной мне.
– Вы получите копию. И, кроме того, у меня есть ваше заявление о том, что вы не специалист в расшифровке. Скажите, в каком направлении вы сейчас работаешь? Контр-адмирал хотел бы узнать это.
– Я протестую против подобной постановки вопроса.
– Оставайтесь в лаборатории, доктор Эверсон.
Паника охватила Эверсона. Он сидел и слышал, как щелкнула разрываемая связь. Неужели ему нельзя связаться ни с кем, помимо этого человека в коридоре? Он понимал, что против него не будет применено насилие, если он пожелает выйти из кабинета. Но само ощущение слежки, надзора было для него неприятно, противно. И он не осмелился бы выйти.
