– Я думаю… разочаруются, что их надежды не оправдались. Затем – гнев. Но земляне все же будут стараться и дальше наладить контакт с нами, а не уничтожить. Регулы… это совсем другое. И они ведь тоже здесь. Правда, Дункан утверждает, что между землянами и регулами происходят трения.
– А если все же война?
Ньюн сидел молча, вспоминая то, что ему было запрещено вспоминать: ночь, огонь, искореженные корабли…
– И земляне, и регулы сражаются количеством. Они не признают поединков. Народ потерял тысячи, прежде чем мы поняли это. _Н_о_… – он решительно поднял голову и оглядел Келов и Сенов. – Но среди них есть и другие, такие, как Дункан. Когда все было кончено на Кесрит, когда регулы перед приходом землян все превратили в руины, Дункан пришел к нам один, как не приходил никто из них. Он сам пришел к нам, сражался за нас, добыл нам корабль, на котором мы и прибыли сюда. Спросите его, почему? Он сам не знает этого. Инстинкт? Зов крови? Он не знал ответа, когда был землянином. Сейчас он мри. Может, Совет спросит его – почему? Или _к_а_к_ поступают земляне. Спросите _е_г_о_.
– Нет, – мягко возразила Мелеин. – Нет. Разве может мри сказать, как поступят ци'мри? Мы все мри, кел'ант. Не заглядывай во Мрак так далеко, иначе утратишь равновесие.
Он взглянул на нее, сердце его отчаянно билось в грудной клетке.
Дус шевельнулся. Дункан ощутил нечто, похожее на глубокую печаль. Он остановился на полуслове, посмотрел на Келов, поежился от холодного порыва ветра.
Остальные не понимали, почему он замолчал. Дункан посмотрел в сторону палатки госпожи и ему стало страшно.
– Кел'ен… – окликнул его Перас, и Перас прикоснулся к дусу и тоже ощутил беспокойство, что охватило Дункана. Глаза его сузились.
– Что случилось? – спросил старый Дэй'он. – Перас?
Ощущение страха, тревоги исчезло, растаяло. Дункан потрепал бархатную шерсть животного, поднял голову снова.
– Ци'мри, что зовется «регул», – напомнила ему Рас.
– Мертва, – хрипло сказал Дункан. – Я убил ее. Она настаивал на войне с вами, и я убил ее, чтобы передать решение вопроса в руки землян. Только… – он вдруг понял, что говорит больше, чем хотел бы, но ничего не мог поделать с собой. Дус связал его воедино с его слушателями, не давая возможности утаить что-либо.
– О братья мои! – всего лишь идиома, но сейчас она была как нельзя кстати. – Мрак велик, он заполняет все пространство между маленькими мирами. И во Мраке нет жизни. Они это видели. И они боятся.
