Две старушки закивали головами в толстых платках, придвинулись к нему.
Кострецов невольно обратил внимание на самую колоритную личность из толпы. Это был худой, изможденный мужик лет за пятьдесят, длиннобородый, кривоногий. Его рубаха навыпуск под старым пиджаком была подхвачена ремешком. Он словно сошел со старинных фотографий на плотном картоне. Но самым примечательным было его изрезанное морщинами лицо, светящееся каким-то неугасимым внутренним светом. Глаза незнакомца с усмешкой уставились на Кострецова.
— Гена, опроси бабушек, — сказал капитан Топкову и подошел к мужику.
Тот не отвел светлого и пронизывающего взгляда.
— Вы не видели происшедшего? — отчего-то робея, спросил Сергей.
— Все видел.
— Кто напал на убитого?
Молчал мужик, с интересом разглядывая Кострецова.
— Я — капитан милиции, оперативник уголовного розыска Сергей Кострецов.
— Все вижу.
— А вас как звать?
— Раб Божий Никифор.
Кострецов замялся, переспросил:
— Не хотите помочь следствию?
Никифор сочувственно произнес:
— Не имею права помогать.
— Это почему ж?
— Я — раб Божий, обшит кожей.
— Что ж, вера вам не позволяет?
Голос мужика посуровел:
— Ага. Православный я, показывать на разбойников, судить их не могу. То следствие Божие.
— Но и лжесвидетельствовать не имеете права.
— А я, господин товарищ, и не лжесвидетельствую. Все видел, да не скажу.
Кострецов разозлился.
— За отказ от дачи особо важных для следствия показаний можно вас привлечь. Подойдет под статью о недонесении, укрывательстве преступника.
Лицо Никифора окрепло, он огладил бороду.
— Все ваши статьи я назубок знаю. Только отпривлекались вы нонче. Понял, гражданин начальник?
В нем проглянул битый зек, хвативший не один год лагерей. Опер сбавил тон:
— Ну хорошо. Давайте по-человечески. Убили такого же православного, как вы. Он так же, как вы, шел на вечернюю службу в церковь. Шел вместе с батюшкой. — Кострецов кивнул на Феогена в рясе под длинным дорогим пальто.
— Не правда, — прервал его Никифор. — И покойник, и поп этот — православные, но иные. А в храм этот я не шел, а проходил мимо него, ежкин дрын.
— Вот как? — озадачился капитан. — Почему же этот убитый и священник Русской православной церкви иные?
— Бесовские. Церковь их отступила от заветов Господа нашего Иисуса Христа.
Сергей усмехнулся про себя верности определения «бесовскими» Ячменева и Феогена. Он поинтересовался:
— Вы сектант?
— Я — истинно православный. — Никифор перекрестился, но не на купол храма с крестом и пошел со двора, не оборачиваясь, ловко ступая кривыми ногами в стоптанных сапогах. Кострецов посмотрел ему вслед, повернулся к подошедшему Топкову.
