Денис сжал зубы, чтобы несвоевременным весельем не нарушить грустный пафос повествования. Садист воспринял это как выражение возмущения поведением неизвестного ихтиолога и глубоко вздохнул.
– Ничего, разобрались, – успокоил он Рыбакова, – только теперь Толик со свидетелями схлестнулся…
– Что, вы ихтиолога на людях глушили?
– Да нет… Свидетели эти, ну, религиозные, секта… Они на этой площадке центр строить собираются, а Толян не дает, , мой пляж, орет, хочу гостиницу строить…
– Ну и пусть строит. Он же купил участок…
– Купить-то купил. Но как! – Садист грустно посмотрел на Дениса. – Так торопился, что ни черта нигде не зарегистрировал, теперь эти свидетели вопят, что это, типа, им было обещано… Ну, в мэрии подмазали кого-то…
– А, понятно. Ну, пусть Толян бабки вернет – и все, пляж-то ему ни к чему теперь.
– Не скажи. Он на принцип пошел…
– Ладно, Толян сам разберется, вернемся к барыге, – Денис любил узнавать подробности из жизни замечательных людей, к коим относил и пресловутого Толяна, но текущие дела оставлять было нельзя. – Когда стрела?
– Завтра…
– Ну вы даете! Хоть бы заранее, дня за два-три…
– Сегодня забивали, резко вышло… Барыга совсем от рук отбился, – теперь Садист напоминал оскорбленного мизерным размером взятки налогового инспектора. – И на будущее полезно, а то как лавэ* хавать, так он с черпаком, а братва и не врубилась, под что подставляется…
Денис не всегда понимал ход мыслей “братков”, но переспрашивать не стал.
– Надо, чтоб кровищи было море, – мечтательно прогудел Комбижирик.
– А кого там валить? Барыгу нельзя, братанов тоже для натурализма не будешь, не пойдет… – в речи Горыныча послышались нотки сожаления.
– Почему бы и нет? – Денис протянул руку. – Дай трубу*!
Освобождать томящегося в неволе Ортопеда было решено ближе к вечеру. Днем, в связи с заказом, у Дениса образовалась масса дел – было необходимо посетить киностудию и договориться со знакомым пиротехником о поставке необходимых “примочек”. Возбужденные приобщением к высокому искусству Горыныч и Комбижирик накупили раз в пять больше того, что было нужно для успешной операции. Договорившись на утро с пиротехником об окончательной доработке на месте, они пообещали доставить его обратно на работу “с ветерком”.
Солнце клонилось к закату. Широченные “лыжные” шины трехсотого “лексуса”* мягко шуршали на стыках бетонки. Страсть к навороченным тачкам полностью определяла состав машин в бригаде, поэтому ежегодная смена автопарка воспринималась так же естественно, как смена времен года. Постоянные расходы братвы сразу отражались на жадюгах-бизнесменах, не понимавших острой необходимости презентовать, после мировых автосалонов, понравившиеся по картинкам в журналах сверкающие лимузины и джипы. За это и братки не особо вникали в непрекращающиеся “сложности” коммерсантов, справедливо полагая, что передвижение на новых хороших машинах благотворно сказывается на экономической ситуации. Люди их видят, настроение у них улучшается, а значит, все будут хорошо работать и все в стране стабилизируется. Эту прогрессивную мысль они усиленно вбивали в головы непонятливых торгашей.
