— Нарушитель в зоне видимости камер наблюдения, — доложил старший оператор. — Даю картинку.
На центральном посту пронесся дружный вздох — удивления и облегчения одновременно.
— Фу, слава Кришне! — поправляя влажные еще волосы, высказалась Протопопова. — Эй, позовите кто-нибудь нашего мамонтолога. Похоже, его пропажа нашлась.
Явившийся Бакалов-Синицкий, за которым, как привязанный, тащился эвенкийский министр национального своеобразия (судя по цвету лица успевший осушить флягу чуть не до дна), буквально просиял, увидев размытый силуэт на инфравизоре.
— Просто чудесно! Господа, вы позволите мне немедленно забрать Фросю? — спросил он не терпящим возражений тоном.
— Извините, не могу, — ответила Мариелена, прямо-таки тая от елейной вежливости.
— Что значит не могу?! — взвился Дмитрий Андреевич. — Да вы понимаете, что ставите под угрозу важнейшую научную программу?! В конце концов, мамонтиха — это собственность нашего Центра, и нет закона, по которому мне кто-то мог помешать забрать мое же имущество!
— В самом деле, — поддержал его представитель местной исполнительной власти. — Не забывайтесь, полковник, вы находитесь на территории суверенной Эвенкии, а мамонты особым указом взяты под покровительство лично президента…
— Я немедленно иду и увожу Фросю! — торжествующе заявил Бакалов-Синицкий.
— Идите, это ваше право, — согласилась Протопопова. — Только предупреждаю: по всякому, кто пересечет периметр до особого распоряжения из Москвы, включая даже меня, будет открыт огонь на поражение.
— Да что вы себе позволяете?!! — в один голос взвизгнули и министр, и ученый муж.
— Простите, но вы же только час назад сами стращали меня законами? — нежно улыбаясь, пояснила начальница «чертедюжинного» отдела. — Если я убью вашу мамонтиху, то это будет браконьерство. Пусть так. Но если при проникновении в запретную зону подстрелят вас, то это будет не более чем исполнение служебного долга. Закон есть закон… — Она вызывающе побарабанила пальцами по столу. — В конце концов ваша Фрося никуда не денется, а завтра, как я вам сказала, прибудет комиссия из Москвы. Там будет представитель от Академии Наук — с ним все и утрясете.
Побледневший академик бормотал себе под нос что-то насчет «тупых солдафонов», «самодуров, мешающих людям делать настоящее дело», и все в том же духе, но на скандал больше не нарывался.
Эвенкийский министр тоже смотрел волком, но и он не пытался давить на людей из МГОП, видимо понимая, что мамонт и в самом деле никуда не денется, а очередной спор с федеральными властями никому не нужен.
