«Нечего было драться!» — удовлетворенно подумала Фрося, завладевшая вражеским оружием, которое Федот опрометчиво бросил на траве рядом с обездвиженной мамонтихой.
К активным военным действиям она была не годна из-за этих проклятых стальных тросов, но ее хобот и сам по себе грозная сила, а уж с дубиной…
Сохатый решил перейти к более действенным средствам. В его походной сумке как раз совершенно случайно «завалялась» парочка гранат.
— Василич, ложись! — скомандовал он и, метнув снаряд, упал на землю, спасаясь от осколков и ударной волны.
Странно, но ни первого, ни второго не последовало.
Пахан поднял голову и еще успел заметить, как изо всех ног улепетывает в сторону леска Головатый.
— Ах ты, су…
Договорить на этом свете ему было не суждено.
Фрося с восхищением наблюдала за действиями соратника по оружию.
Когда в его сторону полетело что-то круглое и серебристое, напоминающее маленький ананас, пес замер на месте. Из его глаз вырвались два желтых луча, слились в одно густое облачко, которое устремилось навстречу летящему предмету. Соприкоснувшись друг с другом, шар и облачко ярко вспыхнули, и оба бесшумно исчезли.
После этого собака взвилась в воздух, плавно перелетела через поляну и опустилась прямо на спину распростертого на траве Сохатого.
Новая вспышка, и от врага ничего не осталось.
Мамонтихе сделалось страшно. Она даже зажмурилась и сквозь веки различила еще два сполоха.
Потом почувствовала, что ее путы исчезли.
Оказывается, не все так плохо, удовлетворенно констатировал Упуат.
Навыков Проводника он не утратил. Вон как лихо спровадил этих троих. Пусть теперь где-нибудь в другом месте борются за чистоту крови.
И все-таки незапланированная потасовка отняла у него много сил. Сейчас бы принять дозу восстановителя и отлежаться где-нибудь с полсуток. Да времени нет. Кто знает, где сейчас его напарник, что с ним. Не влип ли снова, избави Великий Дуат, в очередную пакость.
Еле передвигая лапами, волчок заковылял прочь с поляны боя.
У-у-у, как скверно-то! Намного хуже, чем он думал.
Что-то уцепилось за его хвост, легонько дернуло. Открыватель Путей обернулся.
Надо же, спасенная мамонтиха. Стоит, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Чего тебе? Я тороплюсь.
Косматая глыба принялась качать головой. Наверное, благодарила за оказанную услугу.
— Да что там, живи, землячка.
«Нефернефрурэ!» И кто только додумался назвать мамонтиху в честь древнеегипетской царицы, жившей четыре тысячи лет назад?
