Веда сделала резкое движение. Это могло быть знаком предупреждения, но могло быть просто непроизвольным жестом.
Я не мог правильно оценить значение этого жеста и продолжал:
— Ведь не думаете же вы, что я попался на удочку, поверив вашей галиматье: сомнамбулизму и кинжалу Челлини. Смею вас уверить, не поверил. Я понял, что пудреница принадлежит Бретту. А вы ее по каким-то соображениям хотите украсть. Мне нужны были деньги, а на остальное — наплевать. Но как только я открыл сейф, услышал одновременно тиканье в футляре и шаги охранника. Я сунул футляр в сейф и набросился на него тогда, когда он вошел. Пудреницу в сейфе я заметил, но не успел забрать. Конечно, я мог бы справиться с охранником, но пришел второй. В хорошенький переплет вы меня втравили! Но тут взорвалась бомба. Дверь сейфа отлетела и придавила их. Чудесная адская машинка! Тот, кто сделал ее, может занести мою похвалу в актив. Все в комнате было разрушено. Я оставался там до тех пор, пока не убедился, что от сейфа осталась только пыль. Пудреницы больше не существует.
Я встал, подошел к столу и налил еще виски. Паркер сидел в кресле с ногами, прижав колени к подбородку. Бледный, осунувшийся, он глядел на меня с ненавистью.
— Надеюсь, вы не поверили ему, — сказал он Герману и Веде противным резким голосом.
— Поезжайте и взгляните сами и на дом, и на сейф, и на охранников. Это убийство, Герман, — предположил я.
— Оставим в покое охранников, их не воскресить, — резко сказал Герман. — Почему вы оставили пудреницу в сейфе, услышав шаги сторожа?
— Вы считаете меня круглым идиотом? Только они держат улики при себе. Я мог взять пудреницу позже. Когда расправился бы с охранниками.
— С другой стороны, — тихо сказал Герман, — вы, Джексон, могли положить пудреницу в карман, а потом заявить, что не брали.
Герман правильно думал, что я собираюсь улизнуть с пудреницей. Он мог твердить это хоть до посинения, но доказательств у него не было.
— Что ж, вы можете обыскать меня и убедиться, что я говорю правду.
Герман подал знак Паркеру:
— Пошарь у него в карманах!
Обыскивая, Паркер готов был расчленить меня на куски. Я чувствовал горячее дыхание на своем затылке, в то время как его пальцы ощупывали подкладку пиджака. Это было неприятно, и мне все время казалось, что он меня вот-вот укусит.
— Ничего нет, — сказал он со злостью. — Этого следовало ожидать от такого мерзавца.
— Ладно, — сказал я, отстраняясь. — Вы оба разочарованы. Могу вас понять. Я выполнил то, о чем мы договаривались, и не заставляйте меня ждать вознаграждение. Я не намерен нести издержки за ваше недоверие ко мне. Вы перехитрили самих себя.
