Расскажет ли она Фиби правду обо всем, что произошло? Вряд ли возможно скрыть что-либо от женщины, которая столько лет была ее ближайшей подругой и была посвящена в самые интимные подробности ее жизни.
Дверь у нее за спиной открылась, и в каюту вошел Энтони.
— Мне нужно закрыть иллюминатор и задернуть занавески, — сухо и бесстрастно проговорил он. — Вам, видимо, придется оставаться здесь. Место нашей стоянки является тайной. Никто, кроме экипажа судна, не должен его знать.
Он почти обвинял ее в предательстве. Но ей легче было бы простить гнев, чем понять жалость и отвращение, которые она не могла объяснить.
— Я знаю, что стоянка находится где-то под тропинкой, с которой я упала, — отозвалась она. — Это оскорбительно — предполагать, что я кому-нибудь выдам вас.
Он равнодушно пожал плечами и потянулся, чтобы закрыть окно. Оливия тотчас соскользнула со скамьи, нырнув под его руками и резко отшатнувшись. Щека и веко Энтони дернулись, но Оливия не смотрела на него и поэтому ничего не заметила. Он задернул занавески, и в каюте стало значительно темнее.
— Мы станем на якорь после наступления темноты.
Ударив кремнем по огниву, он зажег масляную лампу над кроватью.
— Мне нужно снять швы с вашей ноги. Я оставил бы эту работу вашему врачу, но члены крестьянской семьи, которые ухаживали за вами все эти дни, не в состоянии сами зашивать раны, и у них нет денег, чтобы платить врачу. Возникнут ненужные вопросы.
— Не очень-то логично — вы доверяете мне во всем, что касается случившегося на корабле, но упорно скрываете место его стоянки.
Энтони достал из шкафа деревянную шкатулку.
— Я верю в ваш инстинкт самосохранения, — бесстрастно ответил он. — Вряд ли вы пойдете на скандал, который вызовет правда о вашем исчезновении, независимо от того, насколько вам безразлична — как вы утверждали — ваша репутация. Но даже сделав это, вы не причините мне вреда, поскольку не знаете, где искать меня и мое судно.
Оливия подумала, что попытайся она теперь объяснить Энтони перемену в их отношениях, это все равно не помогло бы. В его глазах не было ни сострадания, ни понимания, не прощения. Как она могла ошибиться в нем?! Впрочем, Оливия отдавала себе отчет, что точно так же он, должно быть, думал о ней. Она предстала перед ним человеком, который никогда не существовал, который мог окунуться в мир грез и поддаться страсти. Она обманула его.
— Давайте. — Он открыл шкатулку и достал пару тонких ножниц. — Это не займет много времени,
