– Это больно, – сухо прокомментировал Татум.
– Такой разговор ни к чему не приведет, – сказал я. – Индия, мистер Татум не выступает обвинителем ни по одному процессу, в котором я свидетель, и мы можем говорить обо всем, о чем нам угодно, включая гольф, о котором мы говорили до вашего прихода.
– Вы не можете играть в гольф одной рукой.
Смутился Татум, не я. Я сказал:
– Смотреть гольф по телевизору можно без рук, ног и ушей. Откуда ваш редактор взял, что нас можно найти здесь?
– Он не сказал. Это не имеет значения.
– Как раз в этом вся суть дела, – возразил Татум.
– Это интересно, – сказал я, – потому что все началось с "Памп", которая подняла шум о покалеченных пони в Кенте. Поэтому я и связался с Кевином Миллсом. Мы установили "горячую линию" под девизом из серии "Спасем Asarum europaeum".
– Как вы сказали? – спросила Индия.
– Asarum europaeum, – удивленно повторил Татум. – Так в ботанике называют копытень, полевой цветок.
– Откуда вы это узнали? – свирепо спросила она.
– Я участвовал во всем этом.
– Ох.
– Как бы то ни было, но стоило мне связать Эллиса Квинта, пусть даже мимолетно, с покалеченными жеребцами и с пони Рэчел Фернс, как "Памп" резко сменила направление и начала терзать меня на части в праведном гневе. И я уж точно могу спросить вас, Индия, почему вы писали обо мне так жестоко?
Это ваша обычная манера? Вы так привыкли орудовать топором, что просто не можете иначе? Я не ожидал доброжелательности, но вы... каждую неделю... доходили до крайности.
Судя по виду, ей было неуютно. И она совершила то же самое, за что в одной из еженедельных статеек обозвала меня "размазней": она начала оправдываться.
– Мой редактор дает мне указания. – Она почти склонила голову.
– Вы имеете в виду, он говорит вам, что писать?
– Да. Нет.
– Так да или нет?
Она переводила взгляд с меня на Татума и обратно. Потом сказала:
– Он требует, чтобы мои статьи вписывались в общую политику.
Я промолчал. Татум тоже. Индия с каким-то отчаянием произнесла:
– Только святые могли дать сжечь себя на костре.
Татум жестко сказал:
– Если я увижу какую-либо ложь или инсинуацию о моем разговоре с Сидом Холли в свете предстоящего суда над Квинтом, я привлеку к суду также лично вас, мисс Кэткарт, и буду настаивать на возмещении морального ущерба.
Так что сами выбирайте свой костер. Гореть вам так или иначе.
Я почти почувствовал к ней жалость. Она встала, ошеломленная, широко открыв глаза.
– Скажите, что нас здесь не было, – посоветовал я. Я не смог понять выражение ее застывшего лица. Она пошла прочь по направлению к лестнице.
