– Сид, – насмешливо-печально сказала она, – вы не можете не грубить?
Татум возмущенно открыл рот, и я, опасаясь, что он бросится меня защищать, покачал головой. Он посмотрел на меня, затем спросил самым беспристрастным адвокатским тоном:
– Мисс Кэткарт, почему вы приехали сюда?
– Как почему? Чтобы встретиться с вами, конечно.
– Но почему?
Она перевела взгляд с него на меня и обратно. Выглядела она точно так, как я помнил, – безупречная фарфоровая кожа, голубые глаза, четко очерченные губы, черные блестящие волосы. Она была одета в коричневое и красное с янтарными бусами.
– Разве это прилично, когда члена коллегии государственной прокуратуры видят беседующим со свидетелем?
– Нет, – сказал Татум и спросил у меня:
– Вы говорили ей, что мы встречаемся здесь?
– Нет, конечно.
– Но тогда каким образом вы, мисс Кэткарт, оказались здесь?
– Я же вам сказала. Ради репортажа.
– В "Памп" знают, что я здесь? – спросил я.
С тенью недовольства она ответила:
– Я не ребенок. Я действую сама по себе, знаете ли. И как бы там ни было, меня послала газета.
– Это в "Памп" вам сказали, что мы здесь? – спросил Татум.
– Мой редактор сказал мне пойти и посмотреть. И он был прав!
– Сид? – Татум поднял брови.
– Ага, это интересно.
– Кевин говорит, что вы ходили в школу в Ливерпуле, – сказала мне Индия.
Озадаченный Татум спросил:
– Что вы сказали?
– Сид не сказал мне, где он учился, так я это выяснила, – объяснила она и посмотрела на меня обвиняюще. – Вы говорите не как ливерпулец.
– Правда?
– У вас скорее итонское произношение. Откуда?
– Я способный подражатель, – ответил я. Если бы она и в самом деле захотела, она могла выяснить также, что от шестнадцати до двадцати одного года меня почти что усыновил один ньюмаркетский тренер (он-то в Итоне был), который сделал из меня хорошего жокея, своим примером исправил мне речь и научил, как жить, как вести себя и как распоряжаться деньгами, которые я заработал. Он уже тогда был стар и давно умер. Я часто думал о нем. Он все еще открывал передо мной двери.
– Кевин сказал мне, что вы были уличным ребенком, – продолжила Индия.
– Уличный – это положение, а не место.
– А мы колючие, правда?
Черт, подумал я. Я не позволю ей подстрекать себя. Я улыбнулся, что ей не понравилось.
Татум, неодобрительно прислушивающийся к этому разговору, спросил:
– Кто такой этот Кевин?
– Он работает в "Памп", – сказал я ему.
– Кевин Миллс – ведущий репортер "Памп", – заявила Индия. – Он помог Холли и получил по зубам.
