Женщина, сидевшая с ним рядом, подалась вперед и чуть было не уронила свой тяжелый, прикрытый розовым атласом бюст в наполненный до краев бокал.
– Скажите честно, – обратилась она ко мне, пристально оглядывая меня из-под накрашенных век, – что все-таки заставило вас сюда прийти?
– Прирожденная наглость, – вежливо ответил я.
– О?! – Она явно была смущена. – Как интересно!
– А кроме того, я не знал, чем заняться дома.
– И вам это доставляет удовольствие? – осведомился Бобби. – Я хочу сказать, мой дорогой друг, что вы напоминаете доктора, лишенного права лечить больных, который четыре дня спустя как ни в чем не бывало появляется на заседании Британской ассоциации медиков.
– Неплохая параллель, – улыбнулся я.
– Перестань подкалывать его, Бобби, – сказала Роберта.
Бобби отвел от меня взгляд и посмотрел на нее:
– Дорогая Роберта, этот человек не нуждается в помощи маленьких девочек. Он крепок, как старый дуб.
Пожилой человек, сидевший с неодобрительным видом недалеко от розового бюста, тихо пробормотал:
– Точнее сказать, толстокож, как гиппопотам. Услышав это, Бобби отрицательно покачал головой.
– Ничего подобного. Именно крепок! – Он встал. – Роберта, дорогая, не желаешь ли потанцевать?
Я тоже поднялся со стула.
– Не уходите, дорогой друг. Останьтесь. Допейте ваше шампанское.
– Вы очень любезны, – сказал я весьма искренним тоном. – Но я, признаться, пришел сюда, чтобы поговорить кое с кем. Если вы меня извините, я попытаюсь отыскать этих людей.
Бобби ответил легким кивком, слегка напоминающим короткий поклон:
– Приходите к нам еще.
– Спасибо, – отозвался я. – Большое спасибо.
Он и Роберта отправились танцевать, а я поднялся по лестнице на балкон, который опоясывал весь зал. Там тоже стояли столы, но только в тех местах, откуда хорошо было видно, что творится внизу. Я потратил немало времени, пытаясь разобрать по макушкам, кто есть кто.
Всего на балу собралось человек шестьсот, и четверть из них я знал в лицо. Владельцы, тренеры, жокеи, стюарды, репортеры, пара самых крупных букмекеров, стартеры, судьи, клерки ипподрома и все прочие с женами, друзьями – весело болтающая толпа.
Был там и Джессел во главе компании из двенадцати человек, расположившейся прямо подо мной. Я подумал, не остыл ли он уже после понедельника, но в конце концов решил не проверять это на практике. Говорили, что он передал Урона Пэту Никите, заклятому врагу Крэнфилда, что добавляло соли на рану последнему. Слухи, похоже, были вполне основательны, так как Никита был среди гостей Джессела.
