Пытаясь вспомнить, Тобиас нахмурился:
– Все случилось примерно в одно и то же время.
– Нет, одновременно это случиться не могло.
– Верно, не могло. – Тобиас помолчал. – Никто, кажется, уже давно не видел кубка. Что касается двух других вопросов... Я рассказал все сэру Айвэну недели две или чуть больше тому назад... Разговор происходил в его лондонском доме... Так вот – я сказал, что завод неплатежеспособен, и объяснил почему. Он просил меня прикрыть дело и никому ничего не говорить. Кворн уже сбежал – за несколько дней до нашей встречи с сэром Айвэном. Во всяком случае, так утверждали секретари правления завода. Сердечный приступ у сэра Айвэна случился под вечер того же дня. После этого я ни от кого не мог получить никаких инструкций, пока не появился ты. Финансовое положение завода тем временем, пока сэр Айвэн был в больнице, стало еще хуже, потому что никто, кроме него, не мог принимать окончательных решений, а сам он был не в состоянии переговорить со мной. Но банк уже не мог больше ждать. – А что же Десмонд Финч?
– Он? – спросил Тобиас. – Я уже говорил тебе, что Десмонд Финч – хороший лейтенант, но ему необходим генерал, который указывал бы, что делать. Сейчас-то Финч может сколько угодно заявлять, что несет ответственность за дела завода, но без миссис Бенчмарк, подталкивающей его сзади, он до сих пор делал бы то же самое, что и в течение последних двух недель, которые убедили меня в том, что Финч не способен действовать в отсутствие сэра Айвэна.
Все, что говорил мне Тобиас, соответствовало действительности.
– Маргарет Морден говорит, что мне не надо приходить в понедельник на встречу директоров, – сказал я.
– Она права, не надо. Пожалуй, так будет лучше. Она сама убедит их, если только их вообще можно убедить.
– Я просил ее посетить скачки.
– Скачки? Ах да! «Золотой кубок короля Альфреда». Но трофея-то нет.
– Победителю всякий раз вручают лишь позолоченную копию, настоящего кубка ему никогда не дают.
– Увы, жизнь полна разочарований, – вздохнул Тобиас.
* * *
Когда я подошел к дому в Кресчент-парке, доктор Кейт Роббистон как раз выходил оттуда, и разговор между нами произошел на ступеньках лестницы, а моя мать в это время держала дверь открытой и улыбалась, ожидая, пока я войду. – Привет, – бодро поздоровался со мной доктор, крепко пожав руку. – Как дела?
– У меня кончились таблетки, которые вы дали мне.
– Кончились, говорите? Хотите еще?
– Да, был бы вам весьма признателен.
