Антуан взял отца за руку и просто сказал:
— Благодарю. Договор был скреплен.
— Здоровье мое таково, — произнес старик, — что я не мог не предупредить тебя. Кто знает, что случится завтра, а может быть, нынче же ночью? Оттого я и вызвал тебя немедля. Есть вещи, которые не пристало доверять бумаге и для которых не существует достаточно надежных посланцев. Это…
— Семейная тайна, — закончил Антуан.
— Тайна трех семейств, — уточнил интендант герцога Гвасталльского. — В твоих руках, сын мой, отныне судьбы трех родов: Гонзага, Пейролей и Лагардеров.
— Последний не то чтобы очень славен…
— Будем надеяться, и не прославится. Лагардеры из породы храбрецов, пусть безрассудных, однако же способных со шпагой в руках творить чудеса. Они, как и мы, гасконцы, гасконцы из Беарна; золота у них негусто, хотя они и побогаче Пейролей. Вот и не дай им разбогатеть!
Читатель заметил: с тех пор как сын старого негодяя сделался его сообщником, Сезар де Пейроль с холодного, церемонного «вы» перешел на доверительное «ты». Он отдышался и с горящим взором продолжал:
— Чтобы воспользоваться плодами моих замыслов, бдений и трудов, тебе потребуется кое-что знать. По смерти у герцога Гвасталльского не останется прямых потомков мужского пола. От его брака с Луизой Сполетской родились две красавицы дочери. Это сестры-близнецы, хотя одна темноволосая, а другая белокурая. Блондинка явилась на свет чуть позже и по обычаю считается старшей[3]. Зовут ее Дория. Она вышла замуж за французского дворянчика Рене де Лагардера, который однажды заехал в наш город и покорил ее сердце. Безрассудный брак, брак по любви! Вскоре после того, как Дория совершила эту глупость, ее младшая сестра, Винчента, поддалась редкостному, но удивительно обманчивому обаянию своего кузена Карла-Фердинанда IV, герцога Мантуанского.
— И вы прочите мне службу у этого любезного государя? — спросил Антуан. — Ведь, насколько я понимаю, это ради него вы стараетесь приблизить смерть герцога Гвасталльского?
— Да, сын мой, ради него.
— Так что, Карл-Фердинанд унаследует титул, должности и богатства Гвасталльских герцогов?
— Chi lo sa?[4] — отвечал старик. Уклончивость отцовских слов возмутила сына.
— Как? — вскричал он. — И это говорите вы — интендант, доверенное лицо, alter ego[5] герцога Гвасталльского? Разве он скрыл от вас суть своего завещания? А если и скрыл, неужто у вас не нашлось средств противостоять его или чьим бы то ни было хитрым умыслам и уловкам?
