Толкнув плечом дверь, Дункан увидел, что капитан с женщиной на руках опять направляется в ванную комнату.
– Оставь пока это. Холодной воды, Дункан, живо!
Старый слуга решил не напоминать капитану, что он скоро израсходует на женщину весь свой личный запас воды, и поспешил исполнить приказание.
***
В течение трех дней Дэн неотрывно занимался этой леди, купал ее в ванне, пытался поить бульоном и ароматизированным чаем.
– Вам нужно поесть, сэр, – напомнил Дункан, в очередной раз заметив, что пища стоит нетронутой и уже все остыло.
– Унеси прочь, – махнул рукой капитан, все внимание которого было сосредоточено на женщине.
– Кроме того, вам необходим отдых, сэр, – вздохнул Дункан. – Не могу ли я подменить вас, пока…
– Нет! Никому не позволю прикасаться к ней! – взревел капитан, вскакивая и сверля взглядом слугу. – Ясно?
– Да-да, разумеется, кэптен!
Увидев обиженное лицо пожилого человека, капитан быстро пришел в себя.
– Прошу простить меня, друг мой, – проговорил он, понурив плечи. – Я погорячился. – Положив руку на плечо Дункана, он смущенно улыбнулся, словно сам не понимал причины взрыва. – Но я справлюсь.
С этими словами Дэн расслабленно опустился в кресло.
– Всегда к вашим услугам, сэр, – миролюбиво откликнулся слуга.
Капитан устало прикрыл глаза. Он понимал, что на палубе уже вовсю ведутся разговоры, и старина Дункан пытался малость вразумить его. Каким-то образом этой леди уже удалось затронуть его душу, а подобное с Дэном Блэкуэллом случалось исключительно редко. Только к Дезире он испытывал подобную нежность.
Дункан тяжело вздохнул: Бог свидетель, что Блэкуэлл уже практически не покидал каюты, переложив на плечи первого помощника заботы по прокладке курса и управлению судном. Слуга еще не закончил наводить порядок в уютной каюте и как раз менял воду в ванне, когда капитан Блэкуэлл очнулся, резко вскочил и почти с детским испугом оглянулся по сторонам. Увидев спящую под покрывалом женщину, сразу успокоился. Послушав ее дыхание и прикоснувшись ко лбу, он громко, страдальчески вздохнул и продолжил свою бессменную стражу.
Дункан, уже с подносом, на котором так и осталась нетронутой еда, замер в дверях, услышав умоляющий шепот.
– Не умирай! Слышишь, малютка, не умирай! Ты должна жить!…
Жестокая лихорадка отпустила ее только к вечеру вторника. Измученная женщина наконец уснула спокойным сном. Дункан знал, что лишь двоим на борту «Морской ведьмы» небезразлична ее судьба. Большая часть экипажа проклинала «колдунью» и страшно жалела, что шторм не забрал ее с собой в преисподнюю. «Впрочем, не двоим, а троим», – поправил себя Дункан. Кок Хига-сан, хотя и не произнес ни слова, явственно демонстрировал свое к ней особое отношение; такую заботу он не проявлял ни к кому, за исключением капитана.
