Коннал старательно забивал щели глиной.
— Не слышу комментариев, миледи.
— Прости за то, что задала этот вопрос. — Хорошо бы, если б он не заметил ее извиняющегося тона. — И спасибо тебе, Пендрагон.
Коннал тряхнул головой, провел ладонью по кладке и набил еще глины в щель.
— Ради Бога, прекрати так меня называть.
— Тебе не нравится собственное имя?
— В твоих устах оно звучит как оскорбление.
— Я не хотела тебя обидеть.
Коннал выпрямился во весь свой могучий рост. Молча глядя на Шинид, он вытащил из-за пояса кусок ткани и тщательно вытер руки. Голова ее была опущена, но на подбородке он увидел пятно от сажи. Волосы не были тщательно уложены, а всего лишь заплетены в косу, которой играл ветер. Под теплым плащом на ней было старое платье, некогда ярко-оранжевое, а теперь рыжее от частых стирок и пребывания на солнце. Сейчас она была похожа на простую девушку, а не на повелительницу стихий. Он видел, как она разговаривала, как держалась с Уэстберри. С достоинством и мудростью. Коннал справился бы куда хуже. Она умела колдовать и могла бы без усилий запугать маршала до смерти. Коннал оценил ее умение владеть собой, ведь сам он был на волоске от того, чтобы дать волю кипевшей в нем ярости.
— «Пендрагон» звучит очень официально и отчужденно, девочка моя. Ничего у нас не получится, если мы будем так враждебно относиться друг к другу.
Он не смотрел на нее и все же заметил, как она затаила дыхание, когда он коснулся ее подбородка, стирая с него следы копоти. Тогда он приподнял ее лицо.
Глаза ее были закрыты, и когда она подняла ресницы, Конналу вдруг стало трудно дышать.
— Шинид… — Тревога в ее взгляде отозвалась внезапной болью в сердце.
— Назвать тебя по имени — значит признать, что мы знакомы. — Это прозвучало глупо, даже она это почувствовала. Но все обстояло именно так. — И как я могу признать, что знаю тебя, если не доверяю тебе и не понимаю твоих намерений…
— Клянусь, в моих намерениях нет ничего бесчестного.
— Но они идут не от сердца. — Шинид не могла отвести от него глаз и внезапно почувствовала, что хочет попросить его о чем-то большем. О чем-то, что лежит за пределами его чувства долга. — Ты чтишь желания короля. Не свои, не он. А ведь страдать от последствий придется нам. Конналу нечего было возразить.
— Я знаю…
Шинид отступила на шаг.
— Этому не бывать!
Она свистом подозвала свою кобылу, вскочила на нее и кала. Коннал смотрел ей вслед. Он видел, как она осталась возле Монро. Как говорила с ним. Насколько он мог судить, Шинид и Монро спорили, и Монро с ней решительно не соглашался. Коннал решил выяснить, в чем дело. Но когда он подошел, то смог услышать только брошенные Шинид слова о том, что ее приказ надо выполнять. Не дождавшись ответа, она пустила кобылу вскачь в сторону замка. И поехала туда одна. Монро взглянул на Коннала так, будто хотел обвинить его в самом страшном преступлении. Коннал не стал допытываться, что имеет против него личный телохранитель Шинид. Ему и так было о чем подумать. Отчего Шинид продолжает отчаянно противиться их браку? Отчего для него самого так важно, чтобы она называла его по имени? И эти загадки были посерьезнее тайны местонахождения Святого Грааля.
