Когда отец с сыном, ведя с собой Притвору, вышли из амбара, Эрик сказал:
— Пора сматываться. Через пару минут они будут кормить лошадей, и пацан полезет сюда.
— Еще светло, — посетовал Ру.
— Солнце уже почти село. Между нами и домом будет амбар, а если нас кто-нибудь и увидит, то подумает, что это просто два путника идут через поле в город.
— Уж больно складно у тебя все получается, — недоверчиво покачал головой Ру.
Эрик толчком открыл дверцу, и взглянул вниз.
— Тут не слишком высоко, но будь осторожен и постарайся не вывихнуть ногу. Мне вовсе не улыбается тащить тебя на спине.
— Как-нибудь постараюсь, — ответил Ру с плохо скрытой тревогой. Лично он считал, что расстояние чересчур велико. — А нельзя спуститься по лестнице и выскользнуть через низ?
— Там одна дверь, ты что, забыл? И они гоняют лошадь как раз перед ней.
Скрип амбарной двери сказал им о том, что фермер возвращается.
— Ленивое отродье! С какой стати я должен тебя кормить, если ты прикидываешься хромой, чтобы увильнуть от работы? — нарочито сердито ворчал он.
Эрик повис на краю люка и спрыгнул как раз на словах фермерского сына «Мне понравилось, как она хромала на каждую ногу по очереди, в зависимости от того, как ее вели». Ру тоже уцепился руками за край и, провисев, как ему показалось, целую вечность, прыгнул, не сомневаясь, что врежется в землю и переломает себе все, что можно переломать. Но сильные руки Эрика его подхватили, и Ру мягко приземлился на обе ноги.
— Смотри-ка, обошлось, — прошептал он.
— Ты слышал там, за амбаром? — донесся голос сына. Эрик жестом призвал Ру к молчанию, и они почти бегом пустились прочь от амбара и перешли на обычный шаг, только удалившись по крайней мере на четверть мили.
Когда солнце село, они спустились по холмистому склону к предместью. Эрик огляделся:
— Не прозевать бы стражников.
С этого места хорошо просматривалась дорога, ведущая в город, а немного южнее — несколько лачуг, окруженных огородиками.
— Гляди, — Ру показал на едва заметный в сумерках промежуток между двумя домами; они перешагнули через низенькую ограду и, стараясь не наступать на грядки, обогнули лачугу. Низко пригнувшись, чтобы их не увидели из единственного окошка, они проскользнули между домишками — и очутились в переулке, заваленном хламом и отбросами; это был, очевидно, один из беднейших районов города. Как можно бесшумнее они прошли переулок, и на перекрестке Ру осторожно выглянул за угол.
— Чисто.
— Ты думаешь, заставы уже позади?
