— Я считаю, что никакого ключа вообще не существует, а деньги пропали в океане.
— Ты не прав! Ты и представить себе не можешь, в какой он был панике, когда позвонил мне в тот вечер.
— Его должны были вот-вот арестовать, и он готовился рвать когти. Тут кто хочешь запаникует.
— Ну хорошо, можешь мне не верить! — разочарованно воскликнула Рэчел и вскочила на ноги, думая о том, что Библию обязательно нужно найти. Для Рэчел припрятанные Дуэйном деньги были единственной надеждой на будущее, но Гейба, по-видимому, это не волновало.
Она явно простудилась, у нее начался насморк. Шмыгая носом, она пошла в комнату, где стояла стиральная машина. Там в сушилке лежало ее платье.
— Рэчел, я на твоей стороне, — неожиданно мягко произнес у нее за спиной Гейб Боннер.
Она была настолько не готова к тому, что он ее поддержит, и так устала от постоянной борьбы с людьми и жизненными неурядицами, что все защитные бастионы, которые она долгое время старательно возводила в своей душе, едва не рухнули. Ей захотелось хотя бы на несколько секунд прижаться к Гейбу, переложить на его мощные плечи какую-то часть тяжкой ноши, которую ей приходилось нести.
Искушение было таким сильным, что она, испугавшись его, принялась на всякий случай заново убеждать себя, что ей нельзя рассчитывать ни на кого, кроме себя самой.
— Ты просто душка, — осклабилась Рэчел, полная решимости разозлить Боннера и поставить между ним и собой такой барьер, который Гейб не смог бы преодолеть.
Гейба, однако, нисколько не разозлили ни ее слова, ни ее интонация.
— Я правду говорю, — сказал он.
— Ну, спасибо тебе, — снова пошла в атаку Рэчел. — Кого ты пытаешься обмануть? После случившегося с твоей семьей у тебя внутри такое творится, что ты даже себе помочь не в состоянии. Так что уж лучше оставь меня в покое.
Сказав это, Рэчел внутренне похолодела. Как она могла произнести такие слова? Ведь она вовсе не хотела быть жестокой… В душе у нее невольно возникла неприязнь к грубой, острой на язык и безжалостной в выражениях женщине, в которую она превратилась.
Гейб ничего не ответил. Не говоря ни слова, он повернулся и пошел прочь.
Рэчел прекрасно понимала: какие бы чувства ни обуревали ее, они не могли служить оправданием тому, что она сделала. Сунув руки в карманы халата, она торопливо засеменила следом за Гейбом на кухню.
— Прости меня, Гейб. Я не должна была делать тебе больно.
— Ладно, забудь об этом. — Боннер резким движением схватил с кухонной стойки свои ключи. — Одевайся. Я отвезу тебя домой.
