Учитывая, что Кэл Боннер и его жена жили в Чэпел-Хилл, дом должен был быть совершенно пуст, но, едва успев шагнуть в комнату, Рэчел сразу же почувствовала, что это не так. Уши ее уловили скрип кровати, какой-то шорох… Обмирая от страха, она направила луч фонарика туда, откуда послышались подозрительные звуки, и увидела широко открытые глаза Габриэля Боннера.
Он был совершенно голый. Темно-синее одеяло сползло вниз, обнажив плоский подтянутый живот и край мускулистого бедра. Его темные, пожалуй чересчур длинные волосы были взъерошены, на щеках проступала щетина.
Опершись на локоть, Гейб Боннер уставился прямо на луч фонарика, светивший ему в лицо.
— Что вам нужно? — спросил он хриплым со сна голосом.
Почему она не подумала, что он может оказаться здесь? Этан ведь говорил ей, что коттедж Энни вызывает у Гейба слишком много воспоминаний. Дом, где когда-то жил Дуэйн Сноупс и которым теперь владел Кэл Боннер, не мог вызывать у Гейба подобных эмоций.
Рэчел стала лихорадочно пытаться придумать какую-нибудь ложь, объясняющую, почему она проникла в дом. Глаза Гейба сузились, словно он хотел получше рассмотреть ее, и Рэчел только тут поняла, что луч фонарика ослепил его и он не может ее узнать.
К ее изумлению, Гейб повернулся и посмотрел на будильник, стоящий на прикроватной тумбочке.
— Черт побери, я всего час как заснул, — пробормотал он.
Рэчел не поняла, что он хотел этим сказать. Она сделала шаг назад, продолжая, однако, светить фонариком Гейбу в лицо. Боннер спустил ноги с кровати.
— Пистолет у тебя есть? — неожиданно спросил он.
Рэчел ничего не ответила. Глядя на Боннера, она поняла, что он и в самом деле совершенно голый, хотя узкий луч фонарика освещал лишь его лицо и не давал возможности разглядеть его всего.
— Ну, давай, пристрели меня, — сказал Гейб, глядя прямо на Рэчел. В глазах у него не было страха. Там была одна лишь пустота, и Рэчел поежилась под его взглядом. Впрочем, ей показалось, что ему совершенно все равно, вооружена она или нет, застрелит она его или не причинит вреда.
Это было странно: что же это был за человек, если не боялся смерти?
— Ну, давай, стреляй. Или стреляй, или проваливай отсюда к чертовой матери.
От злости, с которой были сказаны эти слова, по спине у Рэчел побежали мурашки. Ей стало так страшно, что она не могла больше думать ни о чем, кроме бегства. Выключив фонарик, она повернулась и бросилась в коридор. Темнота окутала ее со всех сторон. Выбравшись кое-как на балкон, она нащупала перила балюстрады и, держась за них, стала пробираться к лестнице.
