— Ты делаешь это для себя, не так ли, Кристи? Ты делаешь все это, потому что сама этого хочешь, а не ради того, чтобы привлечь внимание Этана Боннера, который мизинца твоего не стоит?
— Да, я делаю это для себя, — повторила Кристи, хотя обе они знали, что это не так. Было ясно, что, если бы Кристи руководствовалась собственными вкусами, она бы оставила в неприкосновенности свои длинные, уложенные в простую прическу темные волосы, надела бы привычную, простую одежду и убрала с лица всю косметику, оставив разве что немного губной помады. Это сделало бы ее неприметной, невидимой, но ей так нравилось. Она словно была создана для того, чтобы быть невидимкой.
Однако женщина-невидимка не могла обратить на себя внимание священника, завладевшего ее сердцем.
Кристи услышала его твердые, уверенные шаги в коридоре и замерла. По понедельникам церковный офис обычно бывал закрыт, и поэтому теперь у них с Этаном накопилось много разных дел. Господи, сделай так, чтобы при виде меня желание охватило его как можно быстрее, потому что я боюсь, что не смогу долго это выдерживать.
— Доброе утро, — сказал Этан, входя в приемную. — Пожалуйста, принеси мне доклад комитета миссии, я хочу его просмотреть. И давай поглядим, можем ли мы окончательно закрыть июль.
С этими словами Этан прошел мимо Кристи в свой кабинет, не удостоив ее даже взглядом.
Добрая, старая, невидимая Кристи Браун.
Торопливо открыв сумочку, она вынула оттуда крохотный флакончик духов, брызнула из него себе на грудь, потратив при этом, учитывая стоимость содержимого, примерно десять долларов, и быстро осмотрела себя в зеркало пудреницы: аккуратно прочерченные арки бровей, густо накрашенные, дымчато-коричневые веки и ресницы, неяркий румянец на щеках и пурпурный, словно у проститутки, рот.
Цвет ее помады приводил Кристи в ужас, но продавщица отдела косметики настаивала именно на нем, и она сдалась, вспомнив слова, которые Рэчел сказала утром: «Один взгляд на твой рот, Кристи, и твоего преподобного жеребца одолеют очень и очень неблагочестивые мысли. Но тебя это не должно волновать: ты купила эту помаду для себя».
Кристи собрала аккуратно сложенные бумаги, затребованные Этаном Боннером, и уронила их на пол. Поднимая документы, она увидела свои ногти на пальцах ног, покрытые ярко-красным лаком и просвечивающие сквозь плетеные ремешки изящных золотистых сандалий, и ей показалось, что она смотрит не на свою, а на чью-то чужую ногу.
